— Придет время, встретимся и с заправилами повыше. Только для них это будет последняя встреча, — сказал Гуреевич.
Снаружи донеслись голоса Султана и Августины. Султан звал девушку «к папе Давляту». Выйдя вслед за Давлятом им навстречу, Гуреевич остановился в сторонке. Но малыш, обнимая отца, увидел его, крикнул: «А вот и дядя Микола!» — и потянулся к нему. Гуреевич быстро шагнул, взял. «Ну, пострел!» — сказал и, будто только увидев поперек шапки-ушанки алую ленту, воскликнул:
— Ого! Где ты нашел партизанский знак? Кто тебе дал?
— Тетя Густа плишила, — горделиво ответил Султан.
Давляту стало неловко: заметил ведь эту ленточку, а спросить и тем самым доставить сынишке радость не догадался. «Не научился я быть отцом, — подумал Давлят. — Но откуда берется все у Миколы?»
Не знал он, что Микола Гуреевич был отцом двух детей — белобрысой десятилетней Насти-Настюхи и синеглазого шестилетнего Мишутки и что обоих накрыло в хате тяжелым фашистским снарядом в первый же день войны, как не знал, что за двадцать три дня до начала войны схоронил Гуреевич жену. Если бы не взяла смерть жену, то не отправил бы детей к матери, что жила по-над самым Бугом, возле границы, и, кто знает, уцелели б, быть может, они… Кто знает?
Но только раз или два позволил Микола себе думать об этом… Годы, проведенные в подполье да в тюрьмах Пилсудского чуть ли не с юности, научили его владеть собой. Никому не сказал он о том, что случилось, и если кто спрашивал, есть ли семья, как спросил однажды Давлят, отвечал:
— Я бобыль, — к переводил разговор на другое.
Теперь Султану он отдавал ту ласку и нежность, которыми не успел оделить Настю и Мишутку.
— Да ты теперь, друг, заправский партизан! — сказал он.
— Заплавский! — звенел, сияя, мальчишка.
— Глядишь, командир, и пойдет сынок по твоим стопам, станет профессиональным военным.
— Пусть станет, — ответил Давлят. — Но только таким, чтоб враги всегда боялись его опыта, знаний, силы.
— А другим не будет твой сын, только таким! Уроков из этой войны извлечем предостаточно, больше нескольких академий стала. Если найдутся еще кандидаты в захватчики, призадумаются! — сказал Гуреевич, лаская Султана. — Так ведь, сынок? Заставим с собою считаться?
— Заставим! — сказал Султан. — А вон бежит дядя Вася Еголов.
Старшина торопился к ним. Подбежав, он доложил, что возвращаются группы, уходившие с вечера на боевое задание. Двое партизан погибли, трое ранены. Спустили код откос эшелон с танками, взорвали склад боеприпасов, на дорогах уничтожено пятнадцать автомашин, в том числе одна легковая с двумя офицерами, которых разнесло на куски.