– Я выхожу за Стаса, мам. Хотя бы ты пожелай мне удачи.
– Удача тебе точно потребуется, – донеслось язвительное, – а что вообще случилось?
Ульяна прикусила язык: проговорилась все-таки. Пришлось объяснять про то, что свекровь от нее не в восторге, как можно более мягко. Зная маму, ничем хорошим это не кончится.
– Я всегда говорила, что Зиновьевы – чванливые снобы. Все семейство поголовно.
– Мам!
– Что – мам? Да он до потолка должен прыгать, что ему такая девушка досталась. С его-то характером! Деньги? Ну так у нас с отцом тоже денег много. Графья выискались!
Все, началось.
– Мам, он и прыгает. Не кипятись, я же не за Татьяну Николаевну замуж выхожу.
На том конце мама чем-то поперхнулась и закашлялась.
– А я тебе всегда говорила – ничего хорошего от этого выпендрежника не жди. И вообще, возвращайся лучше домой.
Ульяна любила город, в котором родилась, но за эти несколько лет прикипела душой к Петербургу. Хотя дело было не только и не столько в этом: Волгоград казался ей перевернутой страницей – временем, в котором навсегда осталось ее детство, ободранные коленки, неуверенность в себе, школьные подружки. Первый поцелуй и первый парень. Старенькая квартира на Судоверфи и новая – в центре района. Закатное солнце, расплескавшееся по деревьям, Родина-мать, а еще Волга – такая яркая и отчаянно непохожая на Неву. Навещая родителей в прошлом году, она почувствовала смутный порыв отмотать назад, вернуться и остановить время. А может быть, даже вернуться в детство.
Тогда мама и отец еще везде ходили вместе – в кино и в гости к знакомым, они вышагивали втроем по залитым солнцем улицам, папа держал ее за руку с одной стороны, а мама с другой. Ульяна обожала поджимать под себя ноги, родители поднимали ее вверх и раскачивали, а она заливисто смеялась. Когда все мальчишки и девчонки тащили родителей в игрушечные магазины, она тянула их к отделу канцтоваров.
Краски, карандаши, фломастеры и толстые альбомы уходили быстро. Мама говорила, что долго хранила ее первые рисунки, но после переезда ни одного альбома не нашлось. В конце девяностых родители всерьез озаботились карьерой и вовсю налаживали связи, поэтому дома появлялись разве что на ужин и переночевать, именно тогда рисование захватило по-настоящему, стало отдушиной.
– Штамп в паспорте только все портит. Если у вас не получится, на что тебе рассчитывать? На свою зарплату, пятьдесят процентов которой будешь отдавать за квартиру, как в самом начале? В стране кризис, а ты какими-то мечтами живешь. Кому ты там нужна, в своем Питере? Экономист – это хотя бы профессия, у отца можно будет начать, лет пять поработаешь, а там и до финансового директора недалеко. Может, и раньше, если с хорошей стороны себя покажешь.