– Мы трудимся дни и ночи напролет, – сказала она. – Мы берем в монастырь бедных и лечим их. Без сомнения, у наших ворот и сейчас сидят нищие и недужные.
– Так и есть, – подтвердил я.
– Эти бедняки и есть цель нашего существования, – пояснила Хильда, – а мы их смиренные слуги. – Она одарила меня мимолетной улыбкой и попросила: – A теперь расскажи о том, что я молилась услышать. Поведай мне свою историю.
И я исполнил ее просьбу. Я не стал рассказывать обо всем, что со мной случилось, почти не затронул в рассказе ужасы рабства, сказал только, что меня приковали, чтобы я не смог сбежать. Я поведал Хильде о своих плаваниях, о странных местах, где я побывал, о людях, которых видел. Я говорил о земле огня и льда, о том, как наблюдал за огромными китами в бескрайнем море. И еще я рассказал о длинной извилистой реке, что бежит по земле берез и медленно тающего снега. Свой рассказ я закончил словами, что рад снова быть свободным человеком и благодарен Хильде за то, что она меня освободила.
Аббатиса молча слушала. Снаружи молоко все еще лилось в ведро. Воробей примостился на подоконнике, почистил перышки и улетел.
Затем Хильда пристально посмотрела на меня, словно сомневаясь в правдивости моих слов.
– Тебе было очень плохо? – наконец спросила она.
Я поколебался, испытывая искушение солгать, потом пожал плечами и коротко ответил:
– Да.
– Но теперь ты снова господин Утред, – сказала Хильда. – И у меня хранится то, что по праву принадлежит тебе.
Она сделала знак одной из монахинь, и та покинула комнату.
– Мы сохранили для тебя все, – с сияющим видом произнесла Хильда.
– Неужели все?
– Кроме твоего коня, – печально отозвалась она. – Я не смогла привести сюда коня. Как его звали? Витнер?
– Витнер.
– Боюсь, что его украли.
– Кто?
– Его забрал себе господин Ивар.
Я ничего не ответил, потому что в комнату вернулась монахиня с громоздкой ношей. Она несла мой шлем, тяжелый кожаный плащ и кольчугу, а еще мои браслеты, Вздох Змея и Осиное Жало. Все это она буквально уронила к моим ногам.
Когда я наклонился и прикоснулся к рукояти меча, в глазах моих стояли слезы.
– Кольчуга была повреждена, – пояснила Хильда, – поэтому нам пришлось позвать одного из королевских оружейников, чтобы ее починить.
– Спасибо тебе, – растроганно произнес я.
– Я молилась, – ответила Хильда, – чтобы ты не стал мстить королю Гутреду.
– Он сделал меня рабом, – резко сказал я.
Я не мог оторваться от рукояти меча. За последние два года я столько раз испытывал отчаяние, пережил столько моментов, когда малодушно думал, что никогда уже больше не прикоснусь к мечу, а уж о Вздохе Змея даже не мечтал, и – вот он! Я медленно сжал его рукоять.