– Это оружие, – сказал он мне, – должно просто-напросто облегчить твою работу. И гнаться за красотой ни к чему.
Рукоять меча сработали из ясеня, она состояла из двух половинок – по одной с каждой стороны, – и с годами я так отполировал обе половинки, что они сделались гладкими. A это очень опасно. В битве такая изношенная рукоять может выскользнуть из руки, особенно если на нее попадет кровь. Поэтому я велел кузнецу приклепать новую рукоять, такую, чтобы можно было надежно зажать ее в ладони, и приказал врезать в эфес серебряный крест, который дала мне Хильда.
– Я это сделаю, мой господин, – почтительно поклонился оружейник.
– Причем закончишь все сегодня же.
– Я попытаюсь, мой господин, – слабым голосом произнес он.
– Уверен, что это у тебя получится, – заявил я. – И работа будет выполнена отлично.
Я обнажил Вздох Змея – его клинок блестел в полумраке мастерской – и поднес к кузнечной печи. В красном свете огня я разглядел узор. Клинок изготовили из трех прямых и четырех скрученных железных прутьев, спаянных вместе. Его нагревали и били по нему молотом, затем снова нагревали и били, и так до тех пор, пока семь железных прутьев не стали единым целым, одной жесткой полосой сияющего металла; однако изгибы четырех скрученных прутьев оставили на клинке призрачный узор. Именно поэтому меч и получил свое имя: узор напоминал завитки, какие образуются при дыхании дракона.
– Какой прекрасный клинок, мой господин, – заметил оружейник.
– Этот клинок убил Уббу в битве на морском берегу, – ответил я, гладя металл.
– Понятно, мой господин, – отозвался насмерть перепуганный мастер.
– Поторопись! Ты должен закончить работу сегодня, – напомнил я и положил меч на скамью, испещренную шрамами, что оставил огонь.
Затем опустил на рукоять крест Хильды и добавил серебряную монету. Увы, от прежнего богатства ничего не осталось, но я не был беден и к тому же был уверен: с помощью Вздоха Змея и Осиного Жала я снова разбогатею.
Стояла золотая осень. И построенная из свежей древесины церковь Альфреда тоже сияла в лучах яркого солнца, словно была сделана из золота.
Мы с Рагнаром в ожидании короля сидели во дворе на куче свежескошенной травы. Заметив, что монах несет в королевский скрипторий груду пергаментов, Рагнар сказал:
– Здесь все записывают. Буквально все! Ты умеешь читать?
– Умею, и читать, и писать.
На Рагнара это произвело впечатление, и он заинтересовался:
– A сколько раз в жизни тебе это пригодилось?
– Ни разу, – честно признался я.
– Тогда зачем монахи постоянно что-то пишут? – задумчиво спросил мой друг.