Я поехал к церкви, взяв с собой Гизелу. Беокка поспешил за нами пешком, но двигался он медленно.
– Подожди меня! – кричал он. – Утред! Подожди!
Но я не внял его мольбам. Вместо этого я погнал коня еще быстрее и оставил Беокку позади.
В церкви было темно. Ее освещали только маленькое окно над дверью и несколько чахлых свечей на алтаре, который представлял собой покрытую черной тканью скамью.
Гроб святого Кутберта вместе с двумя другими сундуками с реликвиями стоял перед алтарем; там же сидел Гутред, устроившись на стульчике, на каком крестьянки доят коров; рядом с ним стояли двое мужчин и женщина. Обоих мужчин я знал: это были аббат Эадред и отец Хротверд. Женщина была мне незнакома: молодая, с пухлым хорошеньким личиком; заметно было, что она беременна. Позже оказалось, что это Осбурх, саксонка, которую Гутред взял в жены. Она переводила взгляд с меня на мужа, явно ожидая, что Гутред заговорит, но тот молчал.
С десяток воинов стояли у левой стены церкви, а у правой толпилось куда больше священников и монахов. Они о чем-то спорили, но все разом умолкли, когда я вошел.
Гизела держала меня за руку. Таким образом мы с ней и шагали по церкви, пока не оказались перед Гутредом, который, похоже, не в силах был взглянуть на меня и заговорить со мной. Один раз он открыл было рот, но так ничего и не сказал и все время смотрел куда-то мимо меня, словно надеясь, что в дверь войдет кто-нибудь менее зловещий.
– Я пришел, чтобы жениться на твоей сестре, – объявил я.
Один монах подался было вперед, словно хотел запротестовать, но товарищ оттащил его обратно, и я увидел, что боги сегодня особенно благоволят ко мне, потому что этими двумя монахами оказались Дженберт и Ида – те самые, при содействии которых я попал в рабство.
Но тут с противоположного конца церкви кто-то и вправду запротестовал:
– Госпожа Гизела уже замужем!
Я повернулся туда и увидел, что говоривший был человеком в летах, седоволосым и крепким, в короткой коричневой накидке, с серебряной цепью на шее. Когда я двинулся к нему, он вызывающе вскинул голову.
– Ага, ты Айдан, – сказал я.
Прошло четырнадцать лет с тех пор, как я покинул Беббанбург, но я узнал Айдана. Некогда он служил привратником у моего отца. Тогда его обязанностью было не впускать нежеланных гостей в большой зал, но серебряная цепь на шее говорила о том, что с тех пор этот человек явно сделал карьеру.
– Кто ты теперь, Айдан? – вопросил я.
– Управляющий лорда Беббанбурга, – мрачно ответил он.
Он меня не узнал. Да и как он мог меня узнать? Мне было девять лет, когда Айдан в последний раз меня видел.