– Скажи, Утред, то, что ты задумал, возможно осуществить? – спросил меня Рагнар.
– Это следует осуществить, – ответил я.
Я назначил в свой отряд Стеапу и еще десятерых человек. Гутред и Рагнар тоже хотели пойти, но я их не взял. Рагнару, по моему замыслу, предстояло возглавить нападение на высокие ворота, а Гутред просто был недостаточно хорошим воином. Да и кроме того, если вдруг король останется лежать мертвым на склонах Дунхолма, вся наша затея станет бессмысленной.
Я отвел Беокку в сторону.
– Помнишь, как в свое время мой отец велел тебе караулить меня во время штурма Эофервика? – спросил я.
– Конечно помню! – негодующе ответил тот. – A ты не послушался и удрал! Тебе все не терпелось поучаствовать в бою! Ты сам виноват, что попал в плен!
Беокка был прав: мне тогда было десять лет, и я отчаянно стремился увидеть битву.
– Если бы ты от меня тогда не сбежал, – продолжал негодовать священник, – тебя бы не взяли в плен датчане! И ты был бы сейчас добрым христианином. Я до сих пор виню себя в случившемся. Мне следовало бы связать поводья моего и твоего коней.
– Тогда бы тебя тоже взяли в плен, – ответил я. – Не важно, я хочу, чтобы сегодня ты охранял Гутреда. Оставайся с ним рядом и не позволяй ему рисковать жизнью.
Беокке такое поручение явно не понравилось.
– Но он же король! Он взрослый человек! Я не могу приказывать Гутреду!
– Скажи ему, что Альфред не желает, чтобы он подвергал свою жизнь опасности.
– Альфред, может, этого и не желает, – мрачно произнес Беокка, – но вложи меч в руку мужчины – и он теряет рассудок. Я видел, как это бывает!
– Тогда скажи, будто тебе во сне явился святой Кутберт и велел Гутреду держаться подальше от заварушки.
– Он мне не поверит!
– Поверит, – пообещал я.
– Я попытаюсь, – вздохнул Беокка. Потом он посмотрел на меня в упор здоровым глазом и спросил: – Ты сможешь это сделать, Утред?
– Не знаю, – честно ответил я.
– Я буду за тебя молиться.
– Спасибо, святой отец.
Сам я собирался молиться всем богам, каких только припомню, а потому рассудил, что еще один не повредит. В конце концов, решил я, все в руках судьбы. Три пряхи уже знали не только о наших замыслах, но и о том, чем обернутся эти планы, и мне оставалось лишь надеяться, что они не собираются в ближайшее время перерезать нить моей жизни.
Моя затея выглядела безумной, но, возможно, именно это и поможет ей воплотиться в жизнь. Когда я вернулся в Нортумбрию, в здешнем воздухе витало безумие. В Эофервике царило безумие резни, в Кайр-Лигвалиде – безумие святости, так стоит ли удивляться, что теперь у меня появилась эта отчаянная идея.