Затем я натянул шлем, который был мне несколько маловат.
Спустя минуту в верхний люк позади меня всунулся, дыша чесноком и куревом, рыжий техник, который, не забывая между делом коситься на Клаву, сноровисто воткнул штекер от провода моего шлема в какое-то гнездо и щёлкнул нужным тумблером.
– Раз-два-три, – сказал сквозь шорохи в наушниках моего шлема глухой голос, отдалённо напоминавший капитана Ядренцева.
– Чего? – не понял я.
– Проверка связи, – уточнил тот же голос. – Ты до конца полёта говорящую шапку не снимай. И ничего на радиощитке не трогай!
– Принято, – ответил я.
– Как слышно? – спросил капитан.
– Да нормально слышно.
– Вот и ладушки…
Вслед за этими словами техник с лязгом закрыл обитый изнутри простроченным ромбиками серо-зелёным дермантином люк над Клавиной головой. Я на всякий случай осмотрел запор люка, прикинув, как его можно открыть в случае чего. В кабине сразу стало темновато и сильно запахло Клавиным парфюмом. Какая-никакая, а герметичность тут явно присутствовала…
Потом я услышал, как Ядренцев говорит по радио какому-то «Первому» о том, что можно начать буксировку.
Впереди нас загудел мотор, и скоро за стёклами кабины появилась обширная корма большого грузовика (то ли КраЗ то ли ЯАЗ, то ли ещё что-то подобное) с длинным водилом.
Техники сноровисто подцепили водило к носовой стойке Ил-28, и тягач, слегка газанув, потащил нас вон из ангара, сквозь ночную тьму прямо по рулёжке.
Хотя нельзя сказать, что тьма была такой уж непроницаемой – взлётную полосу освещала цепочка неярких, как мне показалось, огней. Время от времени по бетонке аэродрома шарил голубоватый луч прожектора.
Оставшееся в стороне от нас здание аэропорта было ярко освещено, но на стоянках гражданских самолётов не наблюдалось никакой явной движухи.
Через несколько минут мы встали, и техники отсоединили тягач от самолёта. Грузовик с погрузившимся в него техперсоналом уехал.
В моих наушниках стало слышно, как Ядренцев просит разрешения у «Первого» на запуск.
– Ты там как? – спросил я у сидевшей позади меня Клавы.
– В пределах нормы, – ответила она, озираясь, и добавила: – На таких я раньше никогда не летала…
Интересно знать, а на каких других она раньше летала? Ладно, спрошу как-нибудь потом…
В наушниках «Первый», судя по всему, разрешил нашему пилоту сначала запуск, а затем и взлёт. По обеим сторонам от нас оглушительно застучало, заревело, залязгало, а потом рёв стал ровным и перешёл в свист, после чего наш Ил-28 медленно покатился по взлётке, постепенно набирая скорость.
Ядренцев продолжал говорить по радио о том, что он что-то там выполняет.