Возможно, так все и произошло. Люк — обладатель неимоверной ментальной силы каким-то неведомым образом сумел, еще будучи заточенным в яйце, связаться с разумом новорожденного цесаревича, как с ретранслятором, а через него — с разумом императрицы. Вот такая логическая цепочка вырисовывалась.
Это говорило о том, что Люк сам подстроил свое похищение из посольства, будучи при этом самой ценной и охраняемой реликвией фогелей. Значит, ему необходимо было обрести свободу, чтобы... чтобы родиться! Находясь в стенах посольства, он не мог появиться на свет, ему нужна была свобода, простор, вечность.
Почему был выбран Грэг? Тут виноват я сам. Когда-то я сказал Белле, что, если ей нужна будет помощь, она всегда может рассчитывать на меня. Если же я окажусь недоступен, то мой товарищ, репортер Грэгуар Рат, всегда заменит меня. Признаюсь, в те дни я был совершенно недееспособен.
Как видно, Белла хорошо запомнила эти слова, вот только действовать решила не напрямую, а исподволь и в итоге чуть не погубила Грэга.
Что получилось? Грэг похитил реликвию, находясь под воздействием препарата, который ввели ему прямо на приеме. А кто был на приеме в числе приглашенных? Правильно, Белла.
Почему она сама не совершила похищение? Слишком большая ответственность. Одно дело, если бы на краже попался репортер бульварного газетного листка, и другое — императрица Руссо-Пруссии.
Но зачем ей было после нанимать меня для расследования? Возможно, в чем-то я ошибся. Это ведь всего лишь мои предположения... надеюсь, когда-то я узнаю точные ответы...
Мне оставалось лишь довериться моей императрице, как это сделал Симбирский.
— Спасибо тебе, Степан, у меня нет к тебе претензий.
Деловой поднялся на ноги, в этот раз я его не останавливал, и протянул мне руку.
— Я знаю, Бреннер, ты вечно в центре событий. Ты побереги ее, Бреннер, хорошо?
— Постараюсь, — очень серьезно кивнул я в ответ.
На следующее утро я вышел из тихого и уютного вагона поезда в Волькштадте. Городок встретил меня приветливо. Я позавтракал в кафе у вокзала, с удовольствием съев несколько свежих булочек с салями и сыром, а также выпив большую кружку кофе.
Оставалось еще одно важное дело, которое следовало немедленно уладить.
Удачно перехватив городского почтальона, я расспросил его, как мне отыскать дом, в котором остановились Элен и дети. Тетка Элен оказалась заметной фигурой в городской жизни, феминисткой и реформаторшей, поэтому дом ее почтальон знал прекрасно и гостей припомнил — молодую женщину с двумя детьми.
Я отблагодарил его мелкой купюрой и свистнул, подзывая ближайший экипаж.