Так мы и прошли вереницей до пассажирского ауфцуга. Взмахом руки с ножом я отогнал санитаров еще на несколько шагов назад. Грэг остался стоять рядом, привалившись к стене. Он едва держался на ногах. Двери подъемника отворились.
Мы зашли в кабину вместе, нож мне пришлось переложить в левую руку, а правой я потянул репортера за пижаму.
Внизу нас ждали, но напасть никто не осмелился. Холл уже был пуст, только санитары и охранники толпились у центральных дверей, явно не зная, как лучше поступить.
Захват главврача клиники никакие прежние схемы не предусматривали.
Мехваген с заведенным мотором стоял у нижних ступеней. Громко завыла сирена на одной из башен.
Я чуть встряхнул профессора:
— Я вас выпущу, как только мы покинем кранкенхаус. Убивать вас мне ни к чему!
Морган только вяло кивнул в ответ.
— Прикажите отпереть ворота!
У профессора кончились силы к сопротивлению, и он сразу повиновался:
— Отпереть ворота! Не стрелять! Выключить сирену!
И все-таки я не верил, что нас отпустят вот так просто, никак не попытавшись остановить.
Когда мы мчались по дорожке, когда миновали парк, когда подъехали к воротам — каждый миг я ждал разрывающие тело пулеметные очереди. В таком серьезном заведении, где, очевидно, имелось множество тайн, могли быть и особые секретные директивы как раз на подобный случай. И они вполне могли предполагать смерть профессора, если альтернативой было его похищение.
Но Благостаев до сих пор находился без сознания. И если особые инструкции и имелись, то, вероятно, именно он должен был привести их в исполнение. Я же предусмотрительно вырубил начальника охраны, тем самым открыв нам с Грэгом путь к бегству.
Проезд во внутренний двор с защитной клетью оказался открыт. Ловушка? Иного выхода из клиники все равно не было, пришлось рисковать.
Я завел мехваген в простреливаемый дворик. Железную клеть приподняли на цепях высоко вверх, давая возможность беспрепятственно проехать к воротам, которые как раз медленно открывались.
— Послушайте меня, Бреннер, или как вас там. Будьте поосторожнее с вашим другом. Поверьте мне! Его надо изолировать от общества и лечить. Шансы есть, но их чрезвычайно мало...
Ворота распахнулись во всю ширь, и я нажал на педаль газа, не слушая профессора. Его чуть откинуло назад, вжав в сиденье.
Чертова брусчатка кидала мехваген то вправо, то влево, но скорость я не снижал.
И лишь отъехав от клиники с километр, я остановился у давешнего придорожного щита с названием заведения.
Мы вырвались, мы были живы.
— Уходите, профессор. Я сдержу слово, вы мне не нужны.