Шок или что-то похожее.
Наоми баюкала ее голову, и тогда Кларисса поняла, что лежит. Во рту стояла горечь желчи. Охранники и предатель валялись по коридору. Воздух провонял кровью и порохом. Картина ада. Сколько лет она прожила с раскаянием, в молчаливом искуплении оборванных ею жизней, а теперь в голове осталась одна мысль: «Было весело».
Рядом говорили какие-то слова. «Останься со мной, Кларисса». Она вспомнила, что здесь Наоми, и снова открыла глаза. Не запомнила, как закрывала. Наоми была забрызгана кровью. Бледна. За ней стоял Рен. В черной рясе, напомнившей ей о иезуитах.
– Я чудовище, – сказала Кларисса.
– Нет, маленькая. Ты не чудовище. Нет.
Значит, Наоми ее не поняла. Кларисса имела в виду: «Мне не страшно». Она попыталась подобрать слова для объяснения, но было слишком тяжело. Да и так ли важно, чтобы тебя поняли? Она знала ответ.
«На хрен, – подумала она. – Есть вещи, которые уносишь с собой в могилу».
Кларисса Мельпомена Мао закрыла глаза.
В детстве Бобби преследовал повторяющийся сон: она искала в своей комнате дверь, ведущую в новую, неизведанную часть квартиры, о которой родные забыли или не знали. Сон был пугающим, но и красивым тоже. Полон обещаний, чудес и угрозы.
«Предштормовой» был точь-в-точь как из того спа.
Архитектура корабля повторяла эстетику и дизайн «Росинанта». Центральный лифт, размеры и пространства дверей и переходов, даже форма захватов для рук и ног была знакомой. А если не совсем знакомой, то хоть родственной. Из той же семьи. Корабль, как ничто другое, доказывал общность культурной ДНК Лаконии и Марса.
Однако были и странности. Палуба без видимых швов и болтов. Пена и обивка переборок – из той же неприятно кожистой материи, что и обшивка корпуса. И освещение чем-то отличалось. Бобби не понимала, в спектре дело, в яркости или в каком-то неуловимом мелькании, но все виделось немножко как из-под воды. Словно корабль был огромной рыбиной в фосфоресцирующей глубине моря.
Тот же, свой дом, только шире, больше – измененный.
Они переходили из коридора в коридор четким строем, прикрывая друг друга. К дребезжанию ОТО добавилось что-то другое, незнакомое. Насколько Бобби могла догадаться – какая-то лаконская версия торпедных залпов. Палуба вздрагивала и кренилась при маневрах корабля, но основной двигатель работал ровно, так что низ оставался низом.
Она ожидала встретить оборону у центрального лифта в рубку. Там было очевидное место для перехвата – удерживая его, можно контролировать все передвижения между палубами. Командуй здесь Бобби, все люки оставались бы открытыми, и сверху в них смотрела бы дюжина винтовочных стволов, готовых проделать дыру в первой показавшейся голове. Вместо этого они обнаружили трех отступавших наверх лаконцев с пистолетам и – отстреливались те больше в расчете задержать преследование, чем в надежде всерьез кого-то ранить. Все забились на командную палубу. Бобби не знала, хорошо это или плохо.