— Ну как ты не понимаешь, мама! — солидно объясняла она Татьяне. — Вот ты у меня красивая? Красивая! Ну что ты смеешься? Хочешь, у папы спросим. А хорошая? Хорошая! А раз хорошая — тогда купи пирожное!
— Ты что, думаешь, что человек внешне и внутренне всегда одинаковый? — спрашивала Татьяна.
Катька кивала. «Может, она права?» — думала Татьяна.
Пирожное оказалось ужасным. Катька давилась, но из принципа ела. С усилием сглотнув последние крошки, жалобно улыбнулась и липкой ладошкой вытерла слезы, выступившие на глазах от напряжения.
— Ну как, вкусно было? — подколола Татьяна.
— Очень! — мужественно ответила Катька.
На третий день пошли в поход за кизилом и обнаружили дивное горное озеро — круглое, будто нарисованное циркулем, с ледяной сладкой водой. А неподалеку — километра два, не больше — обосновалась археологическая экспедиция. Там можно было посмотреть и даже подержать в руках дивно прокопченные, замшелые, заросшие плесенью черепки, потрепаться с археологами и сходить с ними в маленький туристский ресторанчик, вдарить по шашлычку. Арик брал в одну руку большой костяной рог, другую отводил далеко в сторону и произносил длинный кавказский тост. Потом опрокидывал рог в рот, молодое кислое вино текло по его острому подбородку, и одна струйка обязательно забиралась за пазуху. Арик срывал рубаху, вытирал ею грудь и широким жестом отбрасывал прочь. В душе он был атлет, этот Арик. Рина глядела с тихой гордостью на своего молодцеватого мужа. Остальные посмеивались, но вино пили, и шашлычки ели, и говорили, мол, молодец, Арик, что привез нас сюда, под Южный Крест. Хорошее дело. В воскресенье ходили на базар, где рядом с деревенскими полосатыми ковриками, глиняными тонкошеими кувшинами прямо на земле были свалены связки чурчхелы, похожей на детскую игрушку «уйди-уйди», и круглые головки твердого белого сыра. Сыром хорошо было заедать кислое вино, сидя на трухлявой скамейке в саду и глядя в низкое южное небо, усыпанное мурашками звезд.
Через неделю Арик начал томиться. Провожать тоскливым взглядом голых туристических женщин с загорелыми ногами. Шумно вздыхать, почесывая меховую грудь и покачивая лысой головой. По вечерам он тихонько исчезал из сада и шел на набережную, где престарелые преферансисты пили вино в прибрежном кафе и заигрывали с отдыхающими тетеньками, которые пытались казаться ночными бабочками. После общения с ночными бабочками Арик долго не мог успокоиться, крякал и бродил по ночному саду среди диковинных цветов, распугивая светлячков. Наутро его никак не могли добудиться.