Странно, но в обретенной поутру жизни он обнаружил рядом с собой Елизавету. Чуть позже, крайне аккуратно, он выяснил, что, кроме нее, у него имеется еще трое детей. И что живут они на его зарплату, потому что Елизавете после очередных родов на ферму, где она раньше работала дояркой, возвращаться не хотелось. Ее вполне устраивала роль скучной домохозяйки, отчего сердце Павла разрывала такая несказанная нежность, что он устроился еще на вторую ставку в соседний совхоз.
Елизавета была в его жизни! А все остальное было не важно.
Хотя иногда, по случаю, он любил смотреть на реальность из окна водонапорной башни, словно надеялся, что когда-нибудь по тропинке от железнодорожной платформы к поселку пройдет кто-нибудь из прежнего мира. Павел был уверен в том, что обязательно узнает этого человека.
А его в жизни Елизаветы не было. С ней случилась настоящая жизнь. Когда женщина это поняла, то у нее такой груз с души свалился, что она не знала, как Бога благодарить. Отчего Бородина твердо решила запомнить эти дни примерно так. Была встреча с довольно милым другом детства. Отключалось электричество. Они старинные часы слушали. Романтика! После них такие странные сны снились!
Утром наконец она доехала до дома к детям. Вдоволь наобнимавшись с ними, практичная Елизавета поехала и отдала бриллиантовый гарнитур в ювелирный магазин на реализацию. А уже вечером они всей семьей летели в самолете на юга.
В аэропорту Елизавете показалось, что она увидела сердитого фотографа из вчерашней жизни. Тот в окружении двух хорошеньких девиц о чем-то спорил со стюардессой. Он даже мельком взглянул на Елизавету, но взгляда не задержал. Оба уха у Касатонова находились на месте.
Бородина на всякий случай поспешила скрыться в толпе и больше не смотреть в сторону здешнего Ивана Федоровича.
В самолете ее супруг восторженно пил предлагаемое стюардессами шампанское и рылся в глянцевом туристическом буклете.
– Ты представляешь?! – восклицал он. – Об этом курорте писал Гомер! Родина Одиссея. Итака! Помнишь, как его звали на самом деле?
– На самом деле его звали Улисс, – покорно отвечала Елизавета и смотрела, как за стеклом иллюминатора в черной холодной пустоте плыли крупные октябрьские звезды.
– Правильно! – радовался ее образованию муж. – Улисс! Мой друг, литературный критик Аркаша Шварцер, говорит, что коренных сюжетов в мировой литературе всего около четырех. И все они есть у Гомера. Улисс – один из них. На самом деле это история не о путешествии в другие миры, а о вечном возвращении к себе. И о том, что почти никто не возвращается.