Полосатый кот, опустив хвост, крадётся вдоль стены. Дин подходит к своей машине и отпирает её.
Он садится внутрь. Виниловое сиденье прохладное. Жёсткий пластиковый руль прохладный. Когда Дин заводит мотор, из вентиляционных отверстий вырывается холодный воздух. На окне изморозь, но «дворники» легко могут с ней справиться.
Зеркало, сигнал. Он выезжает со своего парковочного места на дорогу.
Это будет хороший день, обещает он себе. Игра начинается.
* * *
Когда чайник вскипел, Дэйви Морган положил в миску кошачий корм. Он поставил миску на пол. Там уже стояли две другие миски, обе нетронутые. Он взял их, вытряхнул содержимое в мусорку и вымыл их.
Он не видел своего кота со вторника. Должно быть, кто-то другой его подкармливает, решил он. Кто-то сделал его коту более выгодное предложение. Коты — он такие. Непостоянные.
Дэйви пошёл в ванную и изучил своё лицо в зеркале. Под носом виднелись следы крови, а под левым глазом налился синяк. Чёртовы ублюдки. Он выглядел лучше, даже когда вернулся домой из Нормандии. Хотя тогда его кожа не была такой прозрачной.
— Я состарился, — сказал он фотографии на столике в прихожей. — Мне всё равно, что ты скажешь. Я стар.
Он задумался, всё ли в порядке с котом. Надел свой пиджак.
Во дворе было холодно. Когда Дэйви дышал, изо рта у него вырывались облачка пара. Он потёр руки и надел перчатки. Этим утром был сильный туман, обвивавший весь задний двор и вообще всё вокруг. Солнце нехотя поднималось над Сераф-стрит — тонкие, едва заметные лучики света.
Дэйви заковылял к калитке. В воздухе пахло чем-то странным, чем-то вроде компоста.
Трава была влажной. Пройдя за калитку, он понял, что что-то произошло. Разбитые цветочные горшки, перевёрнутые ящики для растений, вырванные с корнями овощи. Ночью здесь побывали хулиганы и всё разграбили. Не иначе как решили отомстить.
Дэйви добрался до своего участка и застыл. Потом моргнул. Дышать стало тяжело, он начал задыхаться. О нет, нет, нет…
Окна сарая Дэйви были разбиты. Те, кто сделал это — Оззи и четверо или пятеро его дружков — по-прежнему были снаружи.
То, что от них осталось.
Тафф Морган знал о смерти не понаслышке. Кровавые ошмётки, которые остались в воронке от взорвавшейся бомбы. После падения снаряда из 88-миллиметровой нацистской зенитной пушки от его товарищей не осталось ничего, кроме обугленных обрывков одежды и розового месива. Его друзей, людей, которых он знал, шквальный огонь из пулемётов «Шпандау» буквально разорвал на куски.
Тогда он подумал, что увидел то, что ожидает и его.
Тела — целых тел там не было, только части — были разбросаны перед его сараем. Всё выглядело словно после прицельного попадания 88-миллиметрового снаряда, разве что не осталось ни воронки, ни пепла. Бедные чёртовы ублюдки выглядели так, словно их пропустили через мясорубку. Куски костей и конечности, кое-где ещё покрытые плотью, торчали из земли, словно старательно посаженные ростки сельдерея. При свете дня Дэйви увидел чёрные от крови рёбра, влажные ошмётки мозга, блестящие жёлтые кишки.