— Два часа ночи.
— Ты должна быть в постели. Тебе нужно поспать.
— Я немного подремала. Я хотела остаться здесь.
— Очень мило. Не надо было.
— А может, надо.
— Всё в порядке?
— О, да, — ответила она. — Всё в порядке, как всегда в Торчвуде. Кроме одной вещи.
— Какой?
— Я тут подумала, ты не мог бы сделать мне одолжение?
— Какое одолжение? — спросил он.
— На будущее — не мог бы ты попытаться сделать так, чтобы гигантский робот не избивал тебя до полусмерти? Это плохо действует на мои нервы.
— Хорошо, — улыбнулся он. — Иди сюда.
Он обнял её, и она скрутилась калачиком рядом с ним на краю узкой кровати.
Какое-то время они лежали молча. В конце концов, достаточно долго подумав, Джеймс сказал:
— Гвен?
Но она уснула.
* * *
Шизней в темноте спустилась вниз, завернувшись в домашний халат. Она почти спала, но шум не давал ей уснуть окончательно. Кто-то опять забыл выключить вентиляцию на кухне.
Остальные спали в квартире над рестораном, и в самом ресторане было темно: лес из ножек перевёрнутых стульев на столах, освещённый янтарным уличным фонарём сквозь витрину.
Ещё там было холодно. По помещению гулял сквозняк.
Шизней зашла в кухню. Холодный воздух пах смесью специй, лука и чистящей жидкости. В сумерках пустые стойки из нержавеющей стали поблёскивали. На прикреплённой к потолку перекладине висели сковородки.
Кухонная вытяжка негромко мурлыкала, но этот звук время от времени прерывался каким-то треском.
Шизней пересекла кухню и нажала на один из выключателей. Вентиляторы смолкли. Шизней закрыла вентиляционные люки крышками.
И снова этот сквозняк, но на сей раз ветер дул прямо ей в лицо.
Шизней огляделась по сторонам и увидела, что задняя дверь слегка приоткрыта.
Неодобрительно поцокав языком, она подошла и закрыла дверь на задвижку. Если бы отец узнал об этом, он пришёл бы в ярость — независимо от того, кто закрывал ресторан. Оставленные работающими вентиляторы — это одно дело, но незапертые двери? Кто угодно мог бы зайти внутрь и…
Шизней замерла. По спине побежали мурашки. Стоя в этой тёмной кухне, в полном одиночестве, и представляя себе, к чему могла бы привести незапертая дверь, она только что умудрилась до смерти напугать саму себя. Она печально улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.
Послышался какой-то негромкий звук.
Она снова застыла, и на сей раз бегающие по её спине мурашки стали вполне реальными.
Это был всего лишь тихий звук — может быть, где-то просто скреблась мышь. Шизней прислушалась и снова собралась уходить, не слыша ничего, кроме собственного пульса, эхом отдававшегося в ушах.