Передовая заканчивается призывными словами: «Время не в силах погасить пламя мести, обжигающее нашу душу… Пусть же наша ненависть удвоит испепеляющую силу снарядов, мин, пуль… Громите врага, воины Красной Армии!»
В тот же вечер, когда я вычитывал верстку этой передовой, пришел поэт Перец Маркиш.
— Я принес вам стихи, но думаю, что вы их не напечатаете. Был я с ними в редакции одной уважаемой газеты. Там прочитали, но публиковать не решились. Прочитайте их.
«Вот так предисловие!» — удивился я. Что же это за стихи? Страшные или непонятные? Словом, стал читать стихотворение, над которым стоял заголовок «Возмездие»:
Плачьте, матери, кровью Германии,
Ваших чад не вернется орда, —
На полях Сталинграда, в тумане
Растоптала их смерть навсегда.
К вам отчаянье в двери стучится,
Утешенью — забыт ваш порог,
О, не с вами ли детоубийцы
За добычею шли на восток?
Может быть, вам приснятся их тени
В исступленьи бессонных ночей?
Иль не с вашего благословенья
Убивали они матерей?..
Я привел лишь малую часть стихов. Содержание других строк так же беспощадно. Поэт обращается к женам, невестам, вдовам. Он предупреждает, что «никогда палачи не вернутся, не вернутся они никогда… вернется разбойничий сброд!»
Прочитал я и написал на рукописи: «В номер». А поэту сказал:
— Напрасно вы сомневались. Прочитайте.
И дал ему прочесть верстку передовицы «Гибель деревни Борки».
12 февраля. Освобождены новые города Украины и Северного Кавказа. Большинство публикуемых материалов — из этих районов. Прислал очерк «Один на две улицы» Петр Павленко. Прочитал я и понял: снова Петр Андреевич там, где жарко.
Кстати, вспомнился такой эпизод. На том же Северном Кавказе с нашим корреспондентом Павлом Миловановым Павленко прибыл на КП одной из дивизий. Дальше путь лежал в полки и батальоны. Дорога обстреливалась. Милованов, кадровый офицер, человек отважный, не раз сопровождавший писателей на передовую, считал своим долгом оберегать их. Он сказал Павленко:
— Петр Андреевич, может, не надо? И здесь есть с кем поговорить.
— Нет, пойдем туда, — ответил Павленко.
Пошли. Попали под шрапнель. Залегли. Милованов снова упрашивает: '
— Вернемся, Петр Андреевич. Надо вернуться!..
— Да что я, шрапнели не видел? — ответил писатель. — Я ее знаю еще с гражданской войны.
О своем долге работать в полную силу в любых огневых условиях он как-то после войны говорил:
— Если вспомнить, трудное было время. Нелегко давалась писателям фронтовая учеба. Нелегок был фронтовой университет. Но школа сказалась. В годы Великой Отечественной войны звание корреспондента «Красной звезды» звучало как почетное, обязывало ко многому. Для многих писателей, в том числе и для меня, «Красная звезда» была подлинно военной школой.