«Полковник отмалчивался. Перед ним раскинулась степь, дымившаяся в утренних лучах по-весеннему жаркого солнца. Он расстегнул крючки солдатской шинели и всей грудью жадно вбирал в себя запахи чернозема, курлыканье птиц, пролетавших высоко в голубом поднебесье… А майор был в эти минуты глубоко равнодушен к красотам кубанской природы.
Полковник искоса взглянул на Пантелеева и засмеялся.
— Берите, — сказал он просто. — Берите, раз уже есть охота…»
Фронтовая землянка! Сколько уже мы напечатали о ней и очерков и стихов — Суркова, Габриловича, Павленко… Но, видно, тема неисчерпаема. Вот и сегодня Сергей Островой принес свою «Землянку»:
Хорошо в землянке,
Благодать,
Посушить портянки
Да и спать.
Раскурить покуда
Табачок.
— Ты-то сам откуда,
Землячок?
Выстрел за стеною,
Где-то близ:
— Отделенье, к бою
Становись!
Хорошо в землянке.
Благодать…
Да сейчас не время
Отдыхать.
Злой рок преследует нашу редакцию. За неполных два года войны мы потеряли треть корреспондентского состава газеты. А сегодня новое горестное известие: погиб Александр Анохин. В номере — некролог и портрет.
Александр Анохин — человек необычной биографии. В семнадцать «мальчишеских лет» он ушел добровольцем на фронты гражданской войны. Воевал против Деникина, Врангеля, банд Махно. После войны и учебы — журналистская работа. Был секретарем знаменитой в ту пору артемовской «Кочегарки» в Донбассе, затем работал в «Правде», где его и застала война. Ушел на фронт в армейскую газету. Я хорошо знал Анохина по «Правде» и выпросил его в «Красную звезду». Короткое время он был корреспондентом по Крымскому фронту, а затем начальником отдела корреспондентской сети газеты.
Сама должность, казалось бы, должна была приковать его к редакционному креслу. Но он регулярно приходил ко мне и отпрашивался на фронт хотя бы на два-три дня под предлогом, что ему совершенно необходимо посмотреть, как работают и живут корреспонденты. Отбыв в командировку, не торопился вернуться в редакцию, и я получал депешу с фронта, в которой Анохин просил продлить ему командировку еще на неделю, а, случалось, потом и еще на неделю.
Нетрудно было догадаться, чем он занимался на фронте. Об этом можно судить по корреспонденциям, которые он присылал в редакцию. Словом, никаких начальственных функций он там не выполнял, а самовольно назначал себя спецкором. Конечно, инициатива Анохина вызывала у нас добродушную улыбку, и мы прощали ему фронтовые «самоволки», а порой и хвалили за это.
Был у нас в редакции закон: чтобы писать правду о войне, надо видеть войну своими глазами. Именно Анохину принадлежала афористичная фраза «Мой глаз — алмаз». А что он именно так действовал, ясно видно по характеру его корреспонденций. Об этом свидетельствуют и его письма семье: