Врач задавал вопросы, но, не слушая ответов, сонно и монотонно поскрипывал ручкой по бумаге. Здесь тоже никому нет дела до ее боли. Впрочем, нет уже никакой боли, просто очень жаль, что сбежать в мир иной не удалось.
Удивившись затянувшейся паузе, врач отрывает от истории болезни глаза и повторяет вопрос.
— Это вы меня на степень тупости проверяете? — уточняет Лена.
На мгновенье пустых глазах зажигается свет или просто в них отражается лампочка?
— Ответь на вопрос, — резко и требовательно заявляет он.
«Лампочка», — понимает Лена.
— Зачем? — спрашивает она его, — если вы хотите проверить уровень моего интеллекта, возьмите учебник по физике или математике и предложите мне решить задачу. Мы можем даже с вами посоревноваться, кто быстрее решит. Или вы боитесь проиграть?
Лампочка в глазах гаснет: они снова смотрят вниз и следят за ползающей по бумаге рукой.
Врач назначает ей шесть кубиков аминазина. «Этим и убить можно» — говорит мозг. Но ей все равно.
Двери, решетки, двери, две безразличные пятипудовые туши, сжимая хрупкую Лену между собой, брякая ключами, ведут в палату. Холодно. «Добро пожаловать в ад, дорогая. А тебе обещали, что в аду будут топить?» — шутит внутренний голос.
Женщина справа плачет. На ее лице торжествует скорбь. Лена поворачивается и расспрашивает, что случилось. Женщина жалуется, что не может спать, стоит заснуть — снится детство, проведенное в блокадном Питере. Лена просит рассказать о блокаде, но соседка только плачет, качает головой, утверждая, что лучше это не знать.
Лена осматривает палату. В ней нет ничего, кроме кроватей. Медсестра не выпускает даже в коридор. Читать и писать запрещено. Безделье затягивает в воспоминания, которые вызывают жалось к себе, и слезы безжалостно разъедают лицо.
Отец отрывает дверь ванной и злобно орет:
— Марш отсюда! — с этими словами он хватает Лену за руку и вышвыривает в коридор.
Она бьется о стену и падает на пол.
— Ты что сдурел, урод, — кричит она.
Дверь открывается, и отец с перекошенным лицом выскакивает наружу:
— Ты как разговариваешь? — он хватает ее за шиворот и бьет наотмашь по лицу. Она снова падает на пол. Вскакивает и бежит к себе в комнату, пытаясь закрыть дверь своим весом. Но весовые категории разные. Отец, несмотря на отчаянное сопротивление, открывает дверь и вновь бьет по лицу. Она опять падает. Он наклоняется и хватает ее за шиворот. Лена изо всех сил вцепляется ногтями в руки.
— Отпусти меня! — кричит она, но отец колотит ее головой об пол.
— Я тебя родил, я тебя и убью, — говорит он, то ли ей, то ли самому себе.