— Получается, что все, кого я видел…
— Да, — подтвердил Гай. — Сегодня их очередь терзать. Из-за вашего появления часть тех, кого сегодня распинают, получили маленькую передышку. Хотя, конечно, это ничего не значит. А теперь пойдемте — вы должны увидеть это собственными глазами.
— Но я не хочу.
— Вы же слышали. Не дай вам бог закрыть глаза. Или вмешаться. Вы просто смотрите, или все это будут делать с вами.
— Но я ведь могу просто никуда не идти.
— Тогда они назавтра придумают для меня особо лютую муку. Потом, сейчас я могу быстро провести по подвалам, вы будете бросать взгляд и уходить. Откажетесь — всю эту невероятную мерзость устроят так, что она окружит вас без выхода — это будет еще хуже.
— Хорошо, — согласился я. — Но… вы ведь и сами должны сегодня истязать другого человека?
— С этого и начнем, — Гай взял меня за руку и повел в один из темных провалов.
Проход был узкий, казалось даже, что стены сходятся, чтобы раздавить нас по дороге — хотелось бежать, хотя бы даже в ту темноту, что была впереди. В темноту, слепленную из страха как из нечистот.
Протиснувшись, мы оказались в круглом зале с голой лампочкой на потолке. На деревянном табурете в центре сидел плотный крепкий мужчина с длинными усами и с повязкой, из которой следовало, что его зовут Осман-оглы и что он башибузук. По периметру комнаты стояли вдоль всей стены столы с различными пыточными инструментами.
Увидев нас, башибузук заскрипел зубами и закричал:
— Я убью тебя, клянусь аллахом, я тебя убью!
— Конечно, — глаза александрийского книжника сузились, вид стал сосредоточенным. — Завтра аллах тебе поможет, а сегодня я для тебя сам аллах. Ну-ка, на четвереньки, — скомандовал он грозно, и башибузук послушно опустился на пол.
Связав руки разбойника, другой веревкой Гай ловко стянул его лодыжки.
— Он очень глупый, — сказал он, — этот Осман-оглы. Самой простой вещи не может понять.
— А чего вы хотите? — спросил я.
— Ну как же! — удивился Гай. — Вы же современный человек, разве не знаете, что любимая забава всех этих османов была людей за ноги подвешивать. Кровь к голове приливает — это очень больно. Глаза надуваются как яблоки.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Чистоплюй вы, — укоризненно проговорил Гай. — А я просто хочу, чтобы он меня понял.
Он подошел к одному из столов и взял в руки что-то, напоминающее толстый короткий шнур с кисточкой на конце.
— Я проклинаю тебя! — закричал разбойник. — Я проклинаю всю твою семью до самого последнего человека! Аллах покарает тебя!
— Все может быть, Осман, — хладнокровно произнес Гай и всунул шнур в задний проход разбойника — тот задергался, повисшая кисточка стала раскачиваться.