— А к тебе, Ли-тонму, — Королёв повернулся к кореянке и продолжил уже по-русски, — очень большая просьба: обойдёмся без твоей поддержки, хоть и долго тебе довелось прожить в нашей стране.
Воцарилась неловкая тишина. Пак с тревогой и удивлением посмотрел на своего ученика. Ли Хва Ми покраснела, но быстро справилась с собой. Вид Кан Мин Хёка выражал сдержанное безразличие к словам Королёва.
— Не могу удержаться от комплимента: прекрасно выглядишь, Ли-тонму. Одежда от французского кутюрье, наверное, а колье — из какой-нибудь знаменитой коллекции, — не мог остановиться и продолжал язвить Артём. — А Ли Дон Гон? Ведь твоего двоюродного брата в прошлом месяце пристрелили, как бездомную собаку. Где его семья, родители? Где они? Муж-то, наверное, знает, судя по его должности. Может, и сам руку к этому приложил. А дети твоего брата где?
— Замолчи! — с надрывом вскрикнула кореянка. — Брат был серьёзно болен, — как-то не очень уверенно произнесла она и искоса глянула на мужа. — А его родители… семья… Не твоё это дело… и тебя не касается, — почти прошептала женщина.
— Конечно же меня не касается, — с раздражительностью сказал Королёв. Его лицо помрачнело, в глазах видна была боль от отчаяния. — А приехал я сюда с одной целью — попрощаться со своим побратимом… Да и твою… — поперхнувшись и вновь посмотрев на недоумевающую Ли Хва Ми, — найти… — не договорив, закончил Артём. — Хотя, — он встряхнул головой, — всё это уже пустое.
Королёв чётко, по-военному склонил голову, отвернулся и отошёл к ожидавшему его спортсмену.
Кан Мин Хёк попрощался с Паком и вместе с женой вышел в вестибюль Ледового дворца. Генерал-полковник, насвистывая песенку «Ариран», попытался обнять жену. Ли Хва Ми, отведя его руку, с ужасом в глазах посмотрела на мужа.
— Эй! Ты хоть понимаешь, что совершил подлость, которой не может быть прощения? — голос женщины дрожал, и она готова была закричать, но неимоверным усилием воли сдерживала себя. Жизнь крепко побила «прекрасный цветок», но она смогла выжить в этом мире нищеты и показной роскоши, где человеческая жизнь не стоила и гроша.
— Ты знал, что Королёв в Пхеньяне, и специально об этом мне не сказал? — продолжала жена. — Нарядил как куклу. А я, дурочка, не могла понять, к чему весь этот спектакль. Ведь ты всё точно просчитал. Главное — сразу вбить клин, чтобы не было возврата к прошлому.
Кан Мин Хёк молча слушал жену, сдерживая гнев.
— Всё, что я сделал, — для твоего же блага. Королёв бросил тебя, даже не попрощавшись. Сколько писем ты ему написала? И где хоть один ответ? — с негодованием вещал генерал-полковник. — Где он был, когда тебе было трудно? Кто пришёл к тебе на помощь? Забыла?