в действии.
Это означало, что мне приходилось очень много времени проводить впустую.
Я наблюдал за окружающими и быстро научился симулировать работу. Когда в мой кабинет заглядывал Стюарт или Бэнкс, я начинал шелестеть бумагой, рыться в столе или хлопать дверцами тумбочек. Если Дерек и заметил мою уловку, он ничего не сказал. Мне кажется, он прибегал к тем же самым методам, потому как внезапно становился слишком уж занятым, когда к нам заглядывал кто-нибудь из начальства.
Я скучал по учёбе и очень много об этом думал. В колледже мне было весело, но, несмотря на то, что закончил я его всего полгода назад, сейчас мне казалось, что прошло уже несколько миллионов лет. Я скучал по общению с ровесниками, скучал по тому времени, когда можно было просто бездельничать. Я вспоминал о том, как ходил с Крейгом Миллером в «Эрогенную зону» — магазин для взрослых, расположенный в торговом центре рядом с кампусом. Мы делили одну машину на двоих и Крейг предложил остановиться у магазина. Я там никогда не был, мне было любопытно, и я согласился. Мы остановились на небольшой стоянке в форме буквы L. Когда мы вошли внутрь, над дверью прозвенел колокольчик и все три кассира и несколько покупателей посмотрели на нас. «Крейг!» — воскликнули они в один голос. Это напомнило мне сцену из сериала «Весёлая компания», где владельцы бара дружно кричали: «Норм!», я не смог удержаться и рассмеялся. Крейг застенчиво улыбнулся, а я вспомнил слова одной песенки, в которой пелось о том, как же здорово приходить туда, где все знают, как тебя зовут.
В «Автоматическом интерфейсе» никто не знал, как меня зовут.
Я до сих пор не понимал, почему меня взяли на эту работу, особенно с тех пор, как узнал, что Стюарту и Бэйтсу я не нравился. Неужели, меня взяли по какой-то квоте? Неужели, я подходил по каким-то критериям под определенную этническую группу? Понятия не имею. Я точно знал лишь то, что если бы решение зависело от Стюарта или Бэнкса, работу эту я бы никогда не получил.
Я иногда встречал Бэнкса, когда он случайно оказывался в нашем отделе, но он всегда вёл себя со мной грубо и резко. Он постоянно отпускал нелицеприятные комментарии о моей причёске, галстуке, осанке, о чём угодно. Не знаю, зачем он это делал, но я старался его игнорировать и заниматься своими делами.
Рона Стюарта игнорировать было сложнее. Свою нелюбовь ко мне он проявлял менее грубо, нежели Бэнкс. Он вёл себя со мной достаточно вежливо и официально, но что-то в нём постоянно выбивало меня из колеи. В его голосе всегда звучала нотка снисходительности. Как будто он считал, что намного превосходит меня в интеллектуальном плане и я должен быть рад тому, что он вообще снизошёл до разговора со мной.