Присутствие обязательно. Это-то меня и тревожило. Я прекрасно понимал, что пойти мне не с кем, не с кем посидеть. Меня беспокоила мысль о том, что, пока все будут веселиться, болтать и смеяться, я буду сидеть в одиночестве.
Во вторник, накануне пикника, я даже думал сказаться больным.
Не знаю, что именно стало причиной этого патологического страха перед пикником, но полагаю, что их был целый комплекс: неспособность вписаться в работу, осознание собственной посредственности, нарастающий кризис в отношениях с Джейн. Мои самоуважение и уверенность в себе находились на очень низком уровне и я не думал, что моё эго выдержит удар пикником. Как говорил Чарли Браун: «Я знаю, что никому не нравлюсь. Зачем нужны праздники? Чтобы напоминать мне об этом?».
Это не был праздник в полном смысле слова, но принцип тот же. Я — никто, я — невидимка, и поэтому я должен был остаться дома.
Пикник должен был начаться в полдень, а закончиться в два и проходил на зеленом газоне позади здания «Автоматического интерфейса». В 11:45 к кабинету подошёл жабоподобный мужик, с которым обедал Дерек, спросил: «Готов?» и они вышли. Со мной никто не заговорил, никто не предложил пойти с ними, и хоть я и не ждал этого от них, я разозлился.
Из коридора доносились голоса, мимо проходили люди, но я оставался сидеть за столом. Я подумал, что если я закрою дверь и спрячусь здесь, никто не заметит моего отсутствия, никто не станет меня искать.
В громкоговорителях зазвучала музыка и низкий мужской голос произнёс:
— Начался ежегодный пикник. Явка сотрудников обязательно. Повторяем. Начался ежегодный пикник. Явка сотрудников обязательна.
Надо было сказаться больным, подумал я.
Я немного посидел, затем медленно поднялся и пошёл к лифту. По пути лифт остановился на двух этажах и вниз приехал полностью забитым. В фойе народу оказалось ещё больше — люди заполняли зал, спускались с лестниц. Вместе с остальными я прошёл в заднюю дверь. Мы прошли через короткий коридор и через ещё одну дверь вышли на задний двор. Какое-то время я стоял на ступеньках, позволяя людскому потоку обтекать меня. На девственно-зеленой траве стояли ряды столов. Рядом с ними располагалась крытая сцена. Столы были устелены белоснежными скатертями и уставлены чашками с салатами, сладостями и блюдами с горячим, возле которых вертелись женщины. По краям площадки я заметил столики с напитками и мусорные баки.
Я стоял, не зная, что делать, то ли взяться за еду, то ли присесть где-нибудь с краю и дождаться, пока за неё не примется кто-нибудь другой. Со своего места я видел разбившихся на группы людей. Я как будто заглянул на задний двор чьего-то дома. Перед моими глазами предстали эти дома, зеленые лужайки, бетонированные парковки.