Люди искали друзей, занимали места, некоторые выстраивались в очереди за едой. Я решил присоединиться к ним. Я взял банку колы и положил в пластиковую тарелку хот-дог, чили-бобы, картофельный салат и чипсы. Стол, за которым сидели Бэнкс, Стюарт, программисты, Хоуп, Вирджиния и Лоис, оказался занят и я решил поискать место за другими. За одним сидела группа пожилых женщин и я отправился к ним. Пока я шёл по лужайке, на меня никто не взглянул, никто не показал на меня пальцем и не хихикнул. Никто меня не замечал. Я был невидимкой и прекрасно растворился в толпе. Но чувства такого у меня не было. Даже если на меня никто не обращал внимания, я видел всех.
Я сел за стол и улыбнулся сидевшей напротив женщине. Та не обратила на меня никакого внимания, поэтому я решил поесть в тишине.
— Прекрасная музыка, — бубнил козёл из колонок у сцены. Это было не радио, а специальная запись, которая оказался гораздо хуже той попсы, что мы обычно слушали по утрам. На самой сцене возился сотрудник техслужбы. Он поставил небольшой стол и установил на него какой-то ящик. Я ел и с интересом наблюдал за ним, радуясь тому, что могу на что-то отвлечься.
Через несколько минут на сцене под аплодисменты появился неизвестный мне мужчина, который, однако, оказался знаком большинству присутствующих. Он помахал толпе, взял микрофон и сказал:
— Я в курсе, что именно этого вы все ждали. Особенно, ты, Рой. — Он указал на лысого тучного мужчину, сидевшего за ближайшим столом. Все засмеялись.
— Да, Рой! — выкрикнул кто-то.
Мужчина на сцене поднял руку.
— Ну, хватит. Начнём, пожалуй, со скромных призов, а в конце выдадим самый главный — обед в «Элизе» — самом дорогом ресторане округа Оранж!
Повсюду раздались крики, свист, улюлюканье.
Я ел, а мужчина на сцене вынимал из ящика имена выигравших бесплатную мойку машины, абонемент в видеопрокат, бесплатные гамбургеры. Затем разыграли главный приз — обед в «Элизе».
Я выиграл.
Когда назвали моё имя, я сидел, не шевелясь, пытаясь обработать поступающую информацию. Когда мужчина повторил моё имя, уже с вопросительной интонацией, видимо пытался выяснить, здесь я или нет, я поднялся и вышел на сцену. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Я думал, что повиснет тишина — ведь меня никто не знал — но услышал редкие вежливые аплодисменты. Так обычно приветствовали незнакомцев. Никто не свистел и не кричал. Принимая приз, я посмотрел на стол, где сидел мой отдел и сказал в протянутый микрофон:
— Спасибо большое!
Секретари и программисты вежливо хлопали, но Стюарт и Бэнкс сидели без движения. Стюарт даже выглядел злым.