Я так же молча протянул деньги.
Раньше я об этом не задумывался, но пока я убирал мороженое в морозилку, а чипсы и хлеб в коробку, я вдруг понял, что между мной и другими людьми постоянно сохранялась какая-то дистанция. Даже мои отношения с бабушкой и дедушкой оставались формальными. Мы никогда не обнимались и не целовались, хотя они очень хорошо ко мне относились. Как и родители. Всю жизнь, что родители, «друзья семьи», друзья моих родителей всегда хорошо ко мне относились, но у меня никогда создавалось впечатления, что я им нравился.
Они не испытывали ко мне отвращения.
Они меня не замечали.
Я для них был никем, пустым местом.
Интересно, так всегда было? Возможно. В школе у меня были друзья, но их всегда было немного и сейчас, оглядываясь назад, я понял, что почти все они были такими же невидимками, как я.
Я вскочил, прошёл в спальню, залез в шкаф и под горой одежды откопал несколько запечатанных коробок, в которых хранилось моё прошлое. Я вытащил их в центр комнаты, сорвал скотч и принялся вытаскивать всё подряд в поисках ежегодников.
Найдя, я принялся их листать. Я не заглядывал в них со старшей школы и сейчас было странно видеть эти лица, места, моду, причёски пятилетней давности. Я почувствовал себя старым и мне стало немного грустно.
Но ещё я испытал легкое беспокойство.
Как я и ожидал, не было ни одной фотографии, где я или мои друзья были запечатлены во время каких-то спортивных мероприятий или танцевальных конкурсов. Нас даже не было на снимках в кампусе, где ученики сидели, склонившись над учебниками. Нас не было нигде. Как будто ни меня, ни моих друзей вообще не существовало, так как мы не обедали в столовой и не гуляли по кампусу между занятиями.
В разделе фотографий класса я нашёл Джона Паркера и Брента Бёрка, двух моих лучших друзей. Их лица несколько отличались от того, какими я их запомнил, черты выглядели какими-то размытыми. Я разглядывал страницы, перескакивая с Джона на Брента и обратно. Мне они казались более интересными, чем выглядели на фотографиях, более умными, более живыми, но, кажется, моя память слегка подменила факты. Они смотрели на меня со страниц журнала, и на их лицах не было видно ни единой отличительной черты характера.
Я раскрыл страницу с пожеланиями, чтобы посмотреть, что они написали мне в канун выпуска.
«Рад знакомству с тобой. Горячего тебе лета. Джон».
«Отличного лета и удачи. Брент».
И это были мои лучшие друзья? Я закрыл журнал и облизнул сухие губы. Их записи были безликими, как и у всех остальных.
Какое-то время я сидел на полу и бездумно таращился в стену. Неужто, именно так чувствуют себя люди, страдающие от болезни Альцгеймера? Или сумасшедшие? Я глубоко вдохнул и набрался смелости снова раскрыть журнал. Интересно, дело в них или во мне? Или в нас всех? Был ли я для них лишь пятном в памяти, едва знакомым именем и лицом в прошлом, как они для меня? Я раскрыл журнал, нашёл свою фотографию и внимательно на неё посмотрел. Моё собственное лицо не показалось мне пустым, серым, а наоборот, оно выглядело умным и интересным.