— Тогда иди в столовую и не мешай… — Он замолчал и задумался. — …Джонсу.
— Ладно, — ответил Дэвид, встал, улыбнулся мне и вышел вслед за Стюартом.
Я улыбнулся в ответ, но внутри мне было не по себе.
«То, что они говорят и то, что имеют в виду — это две разные вещи».
У меня было жуткое чувство, что он прав.
Шоссе встало в пробке, впереди столкнулись сразу три машины, поэтому домой я попал только к половине седьмого. Я оставил машину в гараже, поднялся в квартиру и вытащил из почтового ящика стопку конвертов. В стопке я нашёл счёт от газовой компании, еженедельный журнал «Экономия»… и нечто похожее на открытку.
Открытка? От кого, интересно?
От Джейн?
Я воспрянул духом. Наверное, она устала ждать, пока я выйду на связь и решила написать сама. Вдруг она скучала по мне так же, как и я по ней.
Я быстро вскрыл конверт и увидел надпись «С днём рождения!» и нарисованы улетающие в небо воздушные шары. Я развернул открытку.
На белом фоне принтером было напечатано: «От друзей из «Автоматического интерфейса».
Сердце сжалось.
Формальное поздравление с работы.
Я смял открытку, кинул её в лестничный пролёт и проследил, как она долетела до земли.
Через два дня мой день рождения.
Я про него чуть не забыл.
День рождения я провёл, печатая и правя, правя и печатая. Дэвид заболел, и весь день я просидел в кабинете совсем один.
Весь вечер я проторчал перед телевизором.
На работе меня никто не поздравил. От них я этого и не ждал, но я ждал звонка от Джейн. Ну, или хотя бы открытки. Она ведь знала, как важны были для меня дни рождения. Но, разумеется, от неё ничего не было. Но больше всего угнетало, что даже родители не заметили моего дня рождения. Ни подарка, ни открытки, ни звонка.
Несколько раз я сам пробовал им дозвониться, но линия постоянно была занята и, в конце концов, я сдался.
Через пять лет, думал я, мне стукнет тридцать. Я помню, когда моей маме исполнилось тридцать. Её друзья устроили ей роскошную вечеринку, все напились, а мне было позволено не ложиться спать допоздна. Тогда мне было восемь и мама казалась мне очень старой.
Я тоже старел, но почему-то совершенно этого не чувствовал. Я ходил на занятия по культурной антропологии к одному профессору и тот говорил, что в американской традиции не существует обряда инициации, разделения на детство и взрослую жизнь. Наверное, именно поэтому я до сих пор чувствовал себя ребенком. Я не ощущал себя так, как, наверное, себя ощущали мои родители в этом возрасте, не видел себя таким, какими себя видели они. Может, я и жил взрослой жизнью, но мои чувства оставались детскими, все мои увлечения и интересы были интересами подростка. Я так и не вырос.