Дедушка тюремного кино, обвинительный акт Мервина ЛеРоя в адрес распространенной в его времена практики наказаний с титаническим исполнением Пола Муни, вероятно, лучшая из подавляющих драм социального протеста, созданных на студии «Уорнер бразерс» в 1930-х гг.
Фильм «Я — беглый каторжник», основанный на автобиографическом рассказе Роберта Э. Бернса, рассказывает о простом человеке, которому пришлось стать жестоким и опуститься до преступлений. Его, потерявшего все ветерана Первой мировой войны, заковали в кандалы и принудили к тяжелому труду на Юге. Однажды он сбегает, чтобы начать новую жизнь, его предают, и он сбегает снова, обрекая себя на жизнь беглого каторжника. Каменоломня, садистский конвой, побеги, одиночное заключение — вот словарь заложенного в этом фильме жанра о жизни за решеткой. Этот фильм стоит посмотреть хотя бы для того, чтобы оценить, как часто его цитируют (в последний раз в картине Джоэла Коэна «О, где же ты, брат?»). Фильм устарел, но все еще способен волновать вплоть до прославленного последнего эпизода. В момент, когда каторжник Джим (Муни) уже растворяется в темноте, его любимая горестно спрашивает: «Как же ты живешь?» Из темноты раздается трагически ироничный шепот: «Я ворую». А. Э.
ПЕРЕПОЛОХ В РАЮ (1932)
TROUBLE IN PARADISE
США (Paramount), 83 мин., черно-белый
Режиссер: Эрнст Любич
Продюсер: Эрнст Любич
Автор сценария: Гровер Джонс, по пьесе «Честный искатель» Аладара Ласло
Оператор: Виктор Милнер
Музыка: В. Франке Харлинг
В ролях: Мириам Хопкинс, Кей Франсис, Герберт Маршалл, Чарлз Рагглз, Эдвард Эверетт Хортон, С. Обри Смит, Роберт Грэг
Эмигрировав из Европы и перебравшись в Голливуд на самом закате эпохи немого кино, Эрнст Любич быстро зарекомендовал себя как мастер в области комедийного жанра. Поклонники называют свойственные ему одному таланты «кистью Любича», однако сам режиссер никогда не работал по установленным формулам или системе. Вместо этого он принес с собой из Европы утонченную чувственность, которая всколыхнула весь Голливуд и задала тон американским комедиям.
Однако та же утонченность помешала Любичу повернуть в сторону фарса и еще менее прикрытого физического юмора. Под прославленной «кистью Любича» подразумевался свойственный ему ловкий метод выражения сексуальных отношений в одном мгновении — искусный способ словами и рассказами ниспровергнуть, подавить или мягко подтолкнуть довольно ханжеские стандарты американского кино.
Самые талантливые грани «кисти Любича» прорисовываются в первом же кадре картины, одного из первых звуковых фильмов режиссера. Заголовок появляется по частям, так что на время слова «Переполох в...» задерживаются над кроватью. К тому времени, как на экране наконец появляется слово «раю», Любич успевает объяснить, что же именно он имеет в виду в заголовке: с таким же успехом картину можно было бы назвать «Переполох в постели». Безусловно, «Переполох в раю» только косвенно касается темы секса, однако именно так и принято поступать в романтических комедиях — жанре, где Любич был главным первопроходцем.