- Вот как?
- Да, а Евгения все время шторма плакала и прижимала к себе куклу, что подарила ей Клара Мария...
- Бабушка?
- Нет, не бабушка, а сестрица Клара Мария. Мы хотели чтобы она поехала с нами, но она осталась в Ростоке.
- Принцесса Клара Мария...
- Да, принцесса - моя сестра! Впрочем, вы отец, вероятно, знаете её и её матушку...
- Хм. Некоторым образом...
Пока государь общался с членами наконец-таки обретенной семьи, оставшиеся на верхней палубе Клим с Каролем, тоже обсуждали неожиданную встречу.
- А Никита, кажется, совсем не весел? - спросил у Рюмина фон Гершов.
- Так не бывать ему теперь царским свояком, вот и злобится, - вполголоса, так чтобы не услышал Вельяминов, отвечал дьяк.
- Но он, кажется, совсем не хотел такого?
- Ну, так мужик не глупый, хоть с виду и медведь-медведём. Понимает, что нечего в калашный ряд со свиным рылом соваться... Да только ум - умом, а в глубине души, боярскую шапку, поди, не раз уже примерял!
- А я полагал, что он против.
- Чтобы Алена в полюбовницы пошла? Знамо дело против, что он сестре или чести фамильной враг! А кабы Иван Федорович чин чином посватался, так разве хоть слово поперек бы сказал? Ладно, молчи, а то Никита и так волком смотрит, того и гляди в рыло кому-нибудь заедет от широты души и веселого характера. Да не вылупляй глаза, сам, поди, знаешь, что у нас на Руси от мордобоя и шпага не спасет!
Рюмин ошибался. Никита переживал вовсе не из-за потерянной возможности породниться с царем. Ему было жаль сестру, и он не представлял, что с ней будет, когда она узнает о приезде Катарины Шведской в Москву. "Ещё в монастырь уйдет" - с тоской размышлял он. - "Совсем один останусь!" А ведь в последнее время было всё так хорошо. Жили они мирно и ладно. Алена почти остепенилась и не сбегала из братнего терема, погулять по московским улицам, как простая горожанка. Да и принятая в семье сиротка - Лиза Лямкина совсем уж попривыкла к ней и даже звала - матушкой...
- Государь, - отвлек царя от тягостных раздумий Рюмин.
- Чего тебе?
- А ты как здесь оказался, да ещё и с Никитой и прочими ратными?
- Ну, так, датчане же корабль мой потопили, да тебя в полон взяли... Вот я и...
- Да не так всё было!
- А как?
- Юленшерна тех датчан и голштинцев нанял! Уж больно он тебе досадить хотел.
- А Кристиан тут не при чем?
- Ну, не то что бы совсем... Он, когда Карлу Юхану убежище давал, прежде оговорил, что тот без его ведома и шагу не ступит. Да только кто же знал, что этот граф шведский совсем, как ты говоришь, с катушек съедет?
- И что?
- А ничего! Только король датский как узнал, что тот за разбой принялся, так и выгнал его прочь. Правда, тот уже всё приготовил, для похищения дочки твоей... Уж не знаю, что за паскудство он затеял, может выкуп взять, может ещё чего удумал, а только даже меня, многогрешного, давить не стал, а вывез из Дании, да на своем корабле спрятал до поры.