По темной, но знакомой лестнице я спустился очень быстро. Висевшая на одной петле дверь подъезда чуть поскрипывала на ветру.
Я шагнул наружу.
Неподалеку, в пяти шагах, виднелись две фигуры.
— Вот я тебя, — сказал я хрипло.
Одна из фигур поднялась и бросилась на меня.
Хорошо, я загодя с предохранителя снял пистолет и дослал патрон. Выстрелил не задумываясь. Будь это боевой пистолет, стрелял бы, конечно, в воздух, а так — на поражение. Пусть покашляет, поплачет. Или обездвижется.
Но начинка в патроне оказалась иной. Лиловая вспышка, несильная, не слепящая, вырвалась из ствола и окутала приближавшуюся фигуру светящимся облачком. Словно рой светлячков был в патроне. Но эти светлячки стоили ос — жестоких, злых и беспощадных. Нападавший зашипел, как шипит раскаленное и опущенное в воду железо. Зашипел и кинулся прочь. Через несколько мгновений и он, и окружавшие его светлячки скрылись за гаражами, что стояли метрах в сорока от дома.
Я положил топорик на землю и, не опуская пистолета, достал фонарик. Он светил тускло, беря пример с луны в облаках.
Увидел я достаточно. В пыли лежала баба Настя, руки и лицо ее были в крови.
Я прикоснулся к артерии на шее.
— Ох, доктор, ушел он, окаянный? Ушел?
— Убежал, — похоже, санитарка пострадала меньше, чем мне думалось. — Как вы себя чувствуете?
— Кажется… Кажется ничего не сломала… Но покусал, поцарапал он меня… если б не ты… — баба Настя всхлипнула, и стала подниматься. Я хотел помешать ей, мало ли, сначала сгоряча вскочит, а потом коллапс. Но она уже стояла, тихонько подвывая, не зная, что делать, куда бежать.
Не знал и я. Поэтому осмотрел раны более внимательно и решил оставить больную у себя. У себя дома, то есть. Раз уж так получилось. Небольшая аптечка, что хранится на дому, позволит обработать раны. Укушенные раны. И весьма глубокие. Баба Настя просто находится в возбужденной стадии шока, потому и держится. Адреналин. Но хватит его не надолго.
— Эй, Корней Петрович, ты стрелял?
Голос донесся из углового окна. Сосед сбоку, Володя.
— Я.
— Видишь, это он, я ж тебе говорил, — сказал он, обращаясь к кому-то в комнате. К жене, к кому ж еще. Затем опять повернулся в окно.
— А зачем?
— Бандит напал на бабу Настю, санитарку. Ранил.
— Ее в больницу нужно?
— Нужно. Только телефон не работает, да и «скорая» с больным уехала далеко.
— Моя машина на ходу. На ней и отвезем, ладно?
— Отлично.
Минуту спустя Володя уже шел к гаражам. На селе люди отзывчивей, чем в городе. Или Володя просто подумал, что рано или поздно я пойму: он смотрел в окно, а на помощь не шел. Еще обижусь. А жить в селе, если на тебя обижен хирург, не совсем удобно. Особенно если хирург этот связан с милицией и даже имеет пистолет, а ты возишь из глухой деревеньки самогон на продажу.