30 апреля, в подтверждение распоряжения командования флота о приостановке подводной войны против торговли, Адмирал-штаб сообщил мне, что кайзер согласился с этим мероприятием и приказал использовать пока подводные лодки для энергичного выполнения боевых заданий; распоряжение о возобновлении подводной войны против торговли будет сделано в соответствии с общей политической и военной обстановкой.
Предписание о применении подводных лодок для военных целей дало мне желанный повод для расширения объема операций флота, и этому обстоятельству мы обязаны тем, что 31 мая флоту представился случай вступить в бой с английским флотом у Скагеррака. Моральный эффект, вызванный боем в нейтральных странах, создал, на мой взгляд, самую благоприятную атмосферу для развития средств борьбы с Англией и для возобновления войны против ее экономики в самой обостренной форме. Уже в мае возобновились старания Адмирал-штаба убедить командование флота в необходимости вновь начать подводную войну на основе призового права, по крайней мере для того, чтобы наносить Англии хоть какой-нибудь вред. Но так как при этом опять-таки не допускалось нападать даже на вооруженные пароходы, то я оставил это дело без внимания.
Вскоре после боя, в июне, Адмирал-штаб еще раз поднял этот вопрос, затребовав к 20 июня моего мнения для приобщения к докладу кайзеру. Мой ответ гласил, что в соответствии с обстановкой я высказываюсь за неограниченную подводную войну в форме блокады английского побережья, возражаю против какого бы то ни было смягчения этой формы, и если уже по политическим соображениям нельзя прибегнуть к силе этого острейшего оружия, то я должен заявить, что не остается ничего иного, кроме применения подводных лодок для военных целей. Несколько дней спустя начальник морского кабинета счел своим долгом повлиять на меня и заставить изменить мою точку зрения. Он прислал мне по этому вопросу из главной квартиры следующее письмо от 23 июня:
«Начальник Адмирал-штаба дал мне прочесть написанное Вами по настоящему вопросу письмо, общий смысл которого можно выразить словами: „все или ничего“. Я мог бы полностью согласиться с Вашей точкой зрения, но, к сожалению, дело обстоит не так просто. Хотя и со скрежетом зубовным, но мы должны были пойти на уступки Америке, а следовательно, и вообще всем нейтральным странам; но, с другой стороны, мы не можем отказаться от того немногого, что при настоящих условиях осталось в нашем распоряжении для нанесения вреда торговле и что является для нас таким ценным в Средиземном море. Неблагодарной задачей начальника Адмирал-штаба является изыскание возможных путей для нанесения того или иного вреда торговле и в английских водах. И я полагаю, что командующий флотом должен ему в этом помочь, согласовав жесткие специфические условия применения подводного оружия с отстаиваемыми начальником Адмирал-штаба общими военно-политическими требованиями. Для этого совершенно необходимо, чтобы командующий флотом без всякой задней мысли признал высочайшее решение относительно ограничения подводной войны, как следствие весьма серьезных соображений военного, политического и экономического характера (этого можно требовать без всяких рассуждений от командующего флотом, как от солдата) и чтобы на этом основании он, несмотря на ограничения, выслал подводные лодки для нанесения вреда или хотя бы для постоянной угрозы английскому подвозу. Я не позволю себе давать какие-либо советы по части способов подобного применения подводных лодок, зная, тем более, насколько эта задача у английских берегов тяжелее, чем в Средиземном море.