— Мой пистолет пропал, — сказала она Оуэну. — И мой монитор.
Оуэн с кровати бросил ей телефон.
— Он дал тебе свой номер? Может быть, ты могла бы попросить его вернуть твои вещи.
Тошико в ярости швырнула телефон на кровать.
— Это бессмыслица, — сказала она. — Мы — не полиция, нас не интересует Бесник Лукка.
— Но он этого не знает. Всё, что он знает — что мы здесь не просто так.
— Надеюсь, ты нашёл то, что искал.
— Точно.
— Ублюдок.
— Это уже лучше.
Оуэн положил свой пистолет на кровать. Тошико схватила его, проверила и сунула за пояс своей юбки. Её не заботило то, что рукоятка пистолета теперь выпирала из-под блузки.
Оуэн поднялся на ноги.
— И куда, по-твоему, ты собралась?
— У него моё оборудование. Я хочу вернуть его.
— Нет, Тош. Дай мне пистолет.
Тошико бросила на него сердитый взгляд.
— Я сталкивалась со всеми возможными видами пришельцев, и с чего ты взял, что я не могу справиться с Бесником Луккой?
Оуэн пристально изучал её.
— Он мужчина.
Тошико почувствовала такую злость, словно через неё пропустили заряд тока, и каждый её нерв начал светиться.
— Иди в задницу, Оуэн.
Она резко повернулась и вышла из спальни, направляясь к входной двери.
Оуэн выругался и побежал за ней.
— Тош! Прости меня — подожди!
Но она уже выходила за порог. Она с силой захлопнула за собой дверь, даже не обернувшись.
Оуэн покачал головой, расстроенный и злой на самого себя. Уже второй раз за сегодняшний день он повёл себя как последний придурок. Ничего нового, он всю жизнь этим занимался. Разница была в том, что на этот раз он втянул Тошико в большие неприятности.
Однако он по-прежнему мог догнать её, пока она не добралась до лифта.
Он взялся за дверную ручку. Она не повернулась.
Что?
Непохоже было, что дверь заперта. Если бы она была заперта, ручка бы повернулась, но язычок замка не сдвинулся бы с места. Но дверную ручку прочно заклинило.
Он выкрикнул её имя и рванул на себя дверь — но даже если Тошико его услышала, она не ответила, и замок не поддался. Как и дверную ручку, его заклинило напрочь.
Оуэн отступил от двери. Инстинктивно он понимал, что здесь что-то не так — и очень нехорошо.
И то, что выплыло из стены и набросилось на него, лишь подтвердило это.