— Уже совсем рядом, — подбодрил он. — Здесь налево.
Я поняла, что мы пришли в пекарню.
— Добро пожаловать. Прошу вас, присаживайтесь, синьора Ирма Витале из Опи. Очень вам рады, — произнес ласковый голос на моем родном диалекте Абруццо.
Я распахнула глаза. Плотный веселый булочник стоял рядом и улыбался во весь рот.
— Знакомьтесь, Алессандро Манчини, — с гордостью представил его Нико. — Он испек ваш любимый хлеб.
Алессандро положил мне в руки круглую теплую буханку. Да, в ней была именно та волшебная тяжесть, и корочка ее хрустела именно так, как надо. Я вытерла слезы и отломила кусок, с нежностью держа его в руке.
— Прошу вас, Ирма, попробуйте, — настаивал Алессандро.
Я откусила хлеб, и рот наполнился чудесным, пряным кисло-сладким ароматом дома. Тогда я невольно снова закрыла глаза, вспоминая, как мы все сидели за столом, мама раскладывала густую чечевичную похлебку и пододвигала мне хлебный ломоть. «Когда хлеб такой свежий, — нередко говорила она, — можно закрыть глаза и почувствовать вкус солнца, который впитало в себя зерно».
— Ваш греческий приятель строго-настрого велел: хлеб должен быть еще теплый, когда он вас сюда приведет, — улыбался пекарь. — Я, знаете ли, делаю хлеб точь-в-точь как мой отец. Даже печь точно такая же.
— Он замечательный, Алессандро. Замечательный.
Нико взял меня за руку.
— Ну что, пойдем, Ирма? Забирайте хлеб.
Мы пошли к заливу и долго смотрели, как бегут друг за другом волны, пеной разбиваясь у скалы. А мы сидели, сплетя руки, так тесно прижавшись друг к другу, что между нами не было шва. Когда над холмами легли первые багряные полосы заката, Нико взял обе мои руки в свои и спросил:
— Ирма, мы пойдем еще раз к Алессандро, чтобы купить у него хлеба?
— Да.
— И мы часто будем к нему ходить? И к нему, и просто гулять, а иногда и на танцы?
— Да — сказала я. — Будем.
— До конца жизни, Ирма? — он прижал ладонь к моей щеке.
— Да, — прошептала я, — до конца жизни.
— Тогда, я думаю, нам надо пожениться.
— Да, Нико, так мы и сделаем.
Мы поцеловались. В нашем поцелуе была острая сладость лимона, тепло свежего хлеба и радость возвращения домой после долгого странствия. Над заливом загорелись ранние звезды, и меня наполнило безграничное, несказанное счастье.
Мы поженились четыре месяца спустя, в один из солнечных ясных дней на исходе 1884 года. Свадьбу справляли в гостиной нового пансиона Молли. Элен, Симона и Луна прислали мне в подарок изумительное подвенечное платье с вышивкой. «Приезжайте поскорее в Чикаго, к нам в гости, — писали они, — мы хотим увидеть вашего Нико». От Якоба и его сестер тоже пришла посылка: ленты для волос мне и бархатный жилет — Нико.