Навстречу отступающим тоже двигался поток, и немалый – фрицев надо было сдержать, не пустить в Москву.
На зеленую «эмку», в которой ехала Елена, люди поглядывали недобро, некоторые, наоборот, отворачивались, сплевывали на дорогу, бормотали что-то себе под нос – были видны открывающиеся рты и шевелящиеся губы, слышно же ничего не было, все заглушал шум мотора. Елена невольно морщилась, сидя впереди рядом с шофером.
Водитель «эмки» внимательно разглядывал солдат, уходящих на запад, новенькие полуторки с пушками на прицепе, трактора, волокущие орудия помощнее, и качал головой:
– Неужели вся эта сила не сумеет остановить супостата?
Елена не отвечала ему, лишь неопределенно подергивала плечами, приподнимала их, потом опускала. Наконец произнесла:
– У Гитлера техники больше – накопил, сволочь…
– Зато у солдат его такой души, как у наших бойцов, нету. Мы победим.
– В этом даже сомнений никаких нет – победа будет за нами.
– Верные слова, товарищ командир, – уважительно отозвался водитель. Елену он назвал «товарищем командиром», хотя она была наряжена в простую гражданскую жакетку и старую юбку. – Русь еще никто не побеждал – ни татары, ни поляки, ни французы, ни турки. И не победят, как бы ни пыжились… Тьфу, куда ты лезешь? – повысил он голос, глядя, как какая-то расхристанная молодайка, тащившая за собой на веревке корову, метнулась прямо под колеса «эмки». Шофер выругался снова и затормозил. – Тьфу!
От всей этой огромной движущейся массы людей веяло тревогой, такой едкой и прочной, что хотелось невольно закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого, и думать о чем-то другом, высоком, светлом, к отступлению никакого отношения не имеющем…
Волоколамск был перерыт вдоль и поперек, на дороге стояли ежи, сваренные из тяжелых двутавровых балок, между ними были оставлены проезды для машин.
С запада полз сизый удушливый дым, прижимался к земле, обволакивал дома и деревья – это был дым горящего жилья.
В проездах стояли красноармейцы с хмурыми лицами и настороженными, колючими глазами, проверяли документы.
У водителя «эмки» и Елены Егоровой документы проверили трижды – ведь мало кто из гражданских лиц устремлялся сейчас навстречу немцам. У некоторых проверяющих на груди висели автоматы с круглыми дисками – оружие по той поре встречавшееся нечасто.
«Эмку» пропускали беспрепятственно – и у шофера и у Елены при себе имелись грозные удостоверения – связываться с НКВД никто не имел желания.
Если на подступах к Волоколамску дорога была плотно забита беженцами, то по обратную сторону города людей уже не было, на запыленном сером большаке ветер скручивал в бойкие бесовские хвосты разный мусор, поля стояли блеклые, увядшие, хлеб был убран не везде – не хватило у колхозов, у сельского люда сил для уборки, – мужиков отправили на фронт, а бабы с жатвой не справились.