Она встала в среднем ряду из-за третьего стола и внимательно посмотрела на учителя. Он не выдержал взгляда, уставился в пол, потом произнес:
— Ну?
— Я к вам пишу — чего же боле? — сказала девочка. — Что я могу еще сказать…
— Дальше, — глухо сказал учитель.
— Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать…
— Дальше…
— Но вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня…
Она снова замолчала.
— Ну? — повторил учитель.
— Письмо Татьяны, — сказала девочка.
— Верно. — Учитель рискнул взглянуть на нее. — Верно. Письмо Татьяны к Онегину. Роман в стихах «Евгений Онегин». Но это нам еще предстоит.
Она уже как-то совсем пронзающе смотрела на него.
— Мне сесть? — спросила девочка.
— Да.
Урок литературы был последним. Учитель закрыл журнал, попрощался с классом, зашел в учительскую, оставил журнал и вышел из школы.
Дорога к метро вела через парк. Он медленно шел, размахивая прутиком направо и налево, как шашкой рассекая и срубая неосторожно высунувшиеся листья по бокам деревьев.
Девочка поравнялась с ним как раз возле качелей и, будто не замечая его, сразу пошла вперед. На правом ее плече совершенно по-женски раскачивалась синяя джинсовая сумка, а через левую руку свешивалось из такого же материала пальтишко. И совсем не сочеталась с этим школьная форма.
Она подошла к двойным качелям в виде лодочки и остановилась, не оглядываясь. Когда учитель приблизился, девочка сказала, по-прежнему не глядя на него:
— Вы не очень торопитесь?
— Не очень, — ответил он и остановился.
— Вы не согласитесь побыть у меня противовесом? Ужасно хочется покачаться.
— Изволь.
Учитель чуть было не сказал «извольте».
Они сели в лодочку друг против друга и стали молча, не глядя друг на друга, сосредоточенно раскачиваться. Когда учителя подбрасывало вверх, воздух сбивал ее волосы назад, обнажая лоб, абсолютно изменяя выражение лица. И наоборот, когда она оказывалась вверху, волосы спадали на лицо, оставляя видными только рот и подбородок. Ритмично и деловито скрипели качели, подчеркивая напряженность молчания, и учитель улыбнулся.
— Что вы смеетесь? — спросила девочка.
— Смешно.
Он представил себе возмущенное лицо директрисы, если бы она увидела педагога, раскачивавшегося на качелях с ученицей.
— А какую рубашку вы одеваете в воскресенье? — спросила девочка.
— Надеваете, — поправил учитель.
— Ну, надеваете.
— Фиолетовую.
— Всегда?
— Иногда меняю. У меня семь рубашек. Красная, оранжевая, желтая, зеленая, голубая, синяя, фиолетовая.
— Каждый охотник желает знать, где сидит фазан.
— Вот именно, — сказал учитель. — В воскресенье чистой оказывается фиолетовая, а в понедельник идет красная. Зато я не пользуюсь календарем.