– Где ты, командир?
Это Винни, он сидит на камне и меланхолично затачивает нож, лениво проводя по острому блестящему лезвию точильным камнем.
– Тут я, рядовой, или, может, полковник?
Слова всплывают сами собой. Даже губ размыкать не надо. Капустин улыбается, щурится от яркого света, чуть прикрываясь рукой. Комок на боку порван, сочится кровь.
– Где наши?
– Лютый и Блоха тут, командир. Непонятка вышла.
– Что за непонятка?
Хмурюсь, пытаясь напустить на себя умный вид.
– Семен данные увел и не поделился, не к добру.
Снова темнота, снова сполохи света за горизонтом, и вот материализуется Хел. Прищур глаз, потертый походный костюм и новые берцы с подковами от фрикционов. Чешет щетину на подбородке, будто человек, будто настоящий.
– Здорово, майор, – бледная улыбка посещает его лицо.
– Привет и тебе, проводник, – себя не чувствую, но вижу отчетливо, будто все передо мной как наяву. – Где ты?
– Умер я. Я же программа, забыл? Сделали меня добротно, но все, что мог, я исполнил, а дальше зачем жить? Нет дальше кода.
– Ты бредишь, Хел. Ты лучший проводник из тех, кого я знал. Лучше людей, многих.
Хел смеется и лезет в карман куртки.
– А ты не так прост, как кажешься, майор, – сигарета в плотно зажатых губах. Тлеющий красный огонек на конце и пепел, пепел заполняет все обозримое пространство, и нет больше черного неба, нет проводника, нет ничего, а вокруг лишь серая пустыня.
– Здорово, командир, – голос далек, будто из бочки или колодца.
– Блоха? Ты где? – За него почему-то тревожно…
И так до рассвета, затем по кругу, долгий горячечный бред. События прошедших дней смешались с воспоминаниями виртуальной реальности. Травмированный мозг работал на пределе своих возможностей, а его несчастный владелец, пытаясь не сойти с ума, погружался все глубже и глубже вниз, куда-то, где темно и тихо и где нет предательства, амбиций, а вокруг лишь спокойствие и тишина. Возможно, те часы забытья были самыми прекрасными в жизни майора, но он этого не знал. От смерти Курехина отделяла тонкая грань, выстроенная его собственным сознанием, шаг, неосторожный поворот головы. Требовалось выжить.
И снова реальность…
Почувствовав на щеке влажную горячую руку, майор открыл глаза.
– Сева, Сева. – Очнулся.
Светлана выдохнула, счастливо, почти истерично, и вдруг припала, обхватив Курехина, забилась в истошном плаче. Молчаливом, будто конвульсия.
– Да что со мной будет? – попытался отшутиться Всеволод. Собственный голос показался ему чужим, незнакомым. – Не ной, Светка, беду накличешь. Знала же, за кого замуж шла.
– Знала, – женщина всхлипнула на груди и притихла, затаившись. Может, счастье спугнуть боялась, а может, о чем-то думала. Так и лежали. Она, слушая сердце родного человека, а Курехин – глядя в потолок и еле шевеля мозгами после медикаментов. – Твой Капустин заходил, – наконец выдавила она сквозь слезы.