Все мы рассматриваем снижение глобального неравенства как желательную и реалистичную перспективу ближайших лет. Как говорит Валлерстайн, это могло бы в краткосрочной перспективе уменьшить страдания людей, а в средне-и долгосрочной перспективе увеличило бы потенциал для перехода к лучше устроенному миру. Майкл Манн обнаруживает здесь основной источник для возобновления жизнеспособности рынков и даже основания для предсказания более эгалитарного и благополучного мирового капиталистического порядка, выстроенного по модели послевоенного социал-демократического восстановления Европы. Это кажется хорошей перспективой, но совместима ли она с политической экономией капитализма, основанного на стремлении к частной прибыли? Ни Валлерстайн, ни Коллинз не рассматривают «подъем остальных» как нечто противоречащее их гипотезе о будущей гибели капитализма. Напротив, увеличение числа новых капиталистических игроков на мировом рынке или представителей образованного среднего класса, конкурирующих между собой на глобальном уровне, лишь усложняет дилеммы капитализма.
Все это пока лишь прямые экстраполяции из ближайшего прошлого на ближайшее будущее. Как насчет больших структурных изменений, будь то в сфере высокотехнологичного капитализма, на уровне глобальной миросистемы или экологии Земли?
Системные ограничения или интенсификация без предела?
Майкл Манн оптимистически видит перспективы капитализма, но при этом пессимистичен по поводу экологического кризиса. «Подъем остальных» стран (the rise of the «Rest»), по Манну, открывает перед капитализмом практически неограниченные перспективы, по крайней мере, в обозримом будущем. Мировая демография и, соответственно, большая часть мировой политики и экономики, сейчас осложняемая ростом населения в беднейших странах и соответствующей глобальной миграцией в города, похоже, достаточно скоро стабилизируются. Манн не верит в существование общесистемных структур и циклов. Вместо систем и упорядоченных циклов Манн видит в писаной истории человечества калейдоскопическую рекомбинацию элементов из четырех источников общественной власти: идеологической, экономической, военной и политической. Считая любой прогноз формы будущего общества в принципе невозможным, Манн воздерживается от каких-либо специальных предсказаний — кроме того, что капитализм сохранится, потому что не имеет видимой альтернативы и особенно если капитализм будет направляться более прагматичными политиками либерально-реформистского толка.
Тем не менее теория Манна основывается на структурной позиции, конкретизирующей Макса Вебера. Используя свою модель четырех измерений власти, Манн показывает, что события приводят к большому повороту тогда, когда главные источники власти пересекаются. В начале XX века это было сочетание мировой войны и кризиса капитализма, осложненного идеологически и политически. В XXI веке сочетание безудержного роста капитализма, тупиковой ситуации в плюралистской политике и национального эгоизма ведет к экологическому кризису. Но коллизии на пересечении структур непредсказуемы из-за слишком большой множественности причин. Здесь Манн расходится с Коллинзом и Валлерстайном в оценке важности кризиса в экономике капитализма. Вместо этого он подчеркивает, что экологический кризис может принять катастрофический характер, если только не произойдет мировой политической мобилизации, способной ему противостоять. Таким образом, для Манна наибольшая зона случайности находится при пересечении экологической (то есть экономической в широком смысле) и политической сфер.