— С добрым утром, соня! Я уж тут извёлся весь. Думаю, будить тебя, или дать ещё поспать…
— Я не Соня, я Таня, — притворно обиделась девушка. И не надо меня будить, я сама проснулась. Сейчас быстренько умываться и завтракать.
Я решил проявить эрудицию и джентльменские манеры:
— Слушай, вот читал когда-то в умных книжках, что утром после бурной мужчина должен не нежиться рядом со своей дамой, а быстро вскочить, сгонять на кухню, и изобразить этой самой даме чашечку кофе в постель.
— Ну, с одной стороны — приятно, когда утром оказывается, что твой мужчина ко всем своим прочим выдающимся достоинствам еще и галантный кавалер… Но с другой стороны, — если мужчина утром еще способен что-то сделать — может, это означает, что он не полностью выложился ночью? — хитро покосилась на меня Татьяна.
— Так я готов продолжить… — потянулся я к обольстительнице. Она моментально откатилась на дальний край кровати.
— Нет. Ночь кончилась. Пора вставать. Нас ждут великие дела, — полушутливым, но строгим тоном (и как это у неё получается?) заявила Танечка. И погрозила мне пальчиком: — Но я запомню, что этой ночью ты работал вполсилы.
— Это какие же дела, если не секрет? — поинтересовался я.
— Вот за чашкой кофе и поговорим. Только вот готовить кофе я буду сама. Ты всё равно не знаешь, где там у меня что на кухне лежит. Так что лежи пока, отдыхай, — с этими словами Таня поднялась с кровати, и, подойдя к окну, рывком распахнула шторы. В комнату хлынул солнечный свет, окутывая её тело золотистым ореолом. Богиня!
— Ну как? — поинтересовалась Танечка, поворачиваясь к окну задом, а ко мне передом. Гм… Я то, наивный, думал, что она просто шторы распахнула. А она, оказывается, решила ещё раз мне себя эффектно продемонстрировать.
— Ну-у-у… — я оценивающе окинул взглядом окутанную светом фигурку, — Я вчера соврал, что ты совсем не изменилась. Точнее не соврал, а ошибся в оценке. Ты стала сексуальнее.
— Ну и как ты к этому отнёсся?
— Честно? — поскреб я подбородок, — Настороженно.
— Это почему ещё? — заинтересованно спросила она, поворачиваясь в профиль и потягиваясь. Тонкий расчёт. На фоне окна силуэт выглядел чертовски соблазнительно…
Я проглотил слюну.
— Ну, не знаю… Сложно объяснить. Конечно, мужчина хочет нравиться женщинам, женщина хочет нравиться мужчинам… Но сексуальность — что-то искусственное, по моему, что-ли… В общем, я тут запутался вообще… Короче, не знаю толком, почему, но отношение к сексуальной внешности у меня настороженное. Вот, — закончил я свои бессвязные объяснения.
— Где ж ты увидел у меня искусственную сексуальность? — удивилась Таня. — У меня всё естественное, — она с улыбкой приподняла ладонями свои тяжелые груди изумительной формы, и, засмеявшись, добавила: — И вообще: Не строй из себя монаха, я помню, что ты ночью вытворял.