— Ты как-то предвзято относишься к киноискусству.
— Актер кино играет роль, получает бабло и читает следующий сценарий, — повторила Катя.
Олег отрицательно помотал головой.
— Актер получает не бабло, а гонорар за роль, которую он должен сыграть настолько идеально, чтобы ее не надо было переосмысливать заново. Или ты считаешь, что «Москва слезам не верит» убожество?
Катя с удивлением и почти испуганно посмотрела на защитника киноиндустрии.
— Кино, это развлекаловка, — продолжила она гнуть свою линию, — сколько бы Оскаров не получил фильм — одни плачут над «Титаником», другие в это же время жуют попкорн и трещат по мобильному. В театре такого нет.
— В театре убогие, дешевые декорации, все условно, все на уровне детсадовских утренников, а билеты в десять раз дороже. В фильме, по крайней мере, картинка отличная. Особенно в 3D.
— В театре не надо прибегать к техническим новинкам, чтобы погрузиться в атмосферу.
— Если актер выйдет на сцену пьяным, второго дубля не будет.
— Ну, это конечно, весомый недостаток, — замялась Катя и тут же победно выкрикнула, — Зато первый спектакль прошел гораздо раньше «Прибытия поезда».
— По вполне объяснимым причинам. Я понимаю твою любовь к театру, но ты оскорбляешь кино без необходимой на то причины. И это не очень тактично для ценителя искусства.
Катя театрально махнула рукой.
— Я бы не стала принимать близко к сердцу мои слова. В конце концов, я играла свою роль.
— Вот завтра я лично сравню, так ли хорош театр, как ты его превозносишь.
— Только не надо судить строго, — предупредила Катя, — ты в этом деле еще новичок. Еще не знаешь всех тонкостей театрального искусства.
— Я буду снисходителен.
Они были замечательной парой, им обоим светило одно солнце, периодически прятавшееся за тучами. Возможно, ссоры тоже для чего-то нужны. Без них не было бы примирений, а жизнь превратилась в серую однообразную смену дней.
Следующим вечером, сразу после спектакля, конструктивный спор едва не перерос в воинственную полемику. И причиной тому был факт, что Егора, в отличие от Кати, не вдохновили ни игра актеров, ни декорации, а сама пьеса показалась ему скучной и затянутой. Он был единственным из зрителей, кто аплодировал без особого восторга.
— Просто это не мое, — пытался оправдаться Егор.
— Не его это, — ворчала Катя, — неспособность оценить классику не является достоинством современного высокообразованного человека. Это было божественно.
— А вот меня не зацепило, — продолжал Егор.
— Театр не должен никого цеплять, — она поморщилась, придавая последнему слову максимальное пренебрежение, — театр сначала возносит к небесам, а потом плавно опускает на землю. И то, через несколько часов, когда проходит чувство легкой эйфории.