— Секс-рабство?
— Считается, что это обоюдное согласие, но тогда для меня это не имело большого значения. Каждый получал то, что хотел. Как ты думаешь, стоила ли я того, чтобы со мной нянчиться?
— Не знаю, — занервничал Олег (опять эти вопросы!), — трудно сказать что-то определенное.
— Трудно, потому что я нахожусь перед тобой, а твоя мужская природа не любит обижать женщин. Ты даже бросил меня как-то не по-человечески. Домой придешь, подумай на эту тему. Только, стоит ли?
Девушка в фартуке принесла мороженое для Риты и кофе для Олега.
— Тем более, что ты выпил какую-то там гадость.
— Было дело.
— Заметила, что у нее на запястье тоже шрам имеется. Семья суицидников, ничего себе.
— Это немного не твое дело.
— Вот видишь, что из-за меня произошло, а что еще могло произойти?
— Но это не твоя вина, а твоя беда.
Рита прервала его невеселым смехом.
— Это говорят ученые мужи, считающие ломку чем-то незначительным, вроде похмелья. Если я признаюсь, что это моя, так называемая, «беда», значит, я снимаю с себя ответственность за все, что было. Таким образом, можно много чего вычеркнуть из моего списка грехов. Одна только фраза «решил попробовать что-то новое», уже является индикатором глупости отдельно взятого любопытного индивида.
— Но человеку свойственен поиск, — вступился Олег за любопытного индивида, — это наша суть, иначе мы сидели бы у огня в пещере и ели мамонтов.
Рита подняла указательный палец вверх, призывая к предельному вниманию.
— Я, кстати, много размышляла, лежа под капельницей, насчет нашей сути и мамонтов.
— Давай, просвети.
— Ни один спортсмен, архитектор или поэт не пришел к своему любимому и полезному делу, потому что «хотел попробовать что-то новое». А вот драйверы, парашютисты, наркоманы, те — да. А теперь предположим…
Рита быстро съела ложку мороженого и вернулась к теме.
— Предположим, спринтер побегал стометровку три недельки и думает, а попробую-ка я бег с препятствием, а то с простого кайф уже не тот.
Олег засмеялся, чуть не расплескав кофе на стол.
— Ты погоди, еще не все. Потом он переходит на прыжки с шестом, и, — Рита опять попросила предельного внимания, — он думает, что сможет запросто соскочить с шеста и вернуться к простому бегу.
— И при чем тут легкая атлетика?
— Да ни при чем. Просто, что-то «новое» всегда связано с определенным риском. То есть, мы берем на себя ответственность за все возможные последствия. Не думаю, что бы кто-то захотел уколоться, потому что решил, что это полезно для здоровья. Если только он не полный идиот. А вот поэту этого «нового» не надо, он занимается своим любимым делом, потому что так велит сердце. Он сам переходит с ямба на хорей, когда захочет. Он ничем не рискует, кроме задетого самолюбия после конструктивной критики.