Он выпустил язвительную улыбку. Маша слушала.
— Знаю, что как только я уйду, — он натянул джинсы и торопливо застегнул ремень, — ты сразу сядешь на телефон. Вперед! Он лучше, чем я, да? Хлюпик, задохлик. Ему не хватает смелости даже сказать девушке «привет». А если кто из твоих подружек коснется его, то он закричит и понесется по коридору. Ты и сама это знаешь. Ну, а когда вы доберетесь до постели, то, даю слово, он сбежит от тебя. Твое тощее тело способно возбудить парня, только находясь под одеждой.
— Заткнись!
— Я уже ухожу, — усмехнулся он, натягивая рубашку. — Прощай. Было не очень приятно с тобой потрахаться. Попробую найти себе более привлекательную девушку, чем ты. И, думаю, таких в любом клубе наберется немало.
— Пошел вон! — Маша задыхалась от слез. Она хотела оскорбить его, но сильные слова ушли из ее головы. Остались лишь грубые фразы, которые она произносить боялась.
— Прощай, — уходя, он лизнул ее в щеку и с довольной улыбкой вышел из квартиры. — Может, еще встретимся после академии. Очень интересно познакомиться с твоим новым парнем. Посоветовать ему кое-что…
— Только попробуй!
— Удачи! — Он захлопнул дверь, а Маша села на пол и заревела.
Она никогда не испытывала настолько сильную душевную боль. Маша знала, что если в этот момент ни на кого не переключится, то после сегодняшней истерики впадет в затяжную депрессию. А депрессия выявит ряд заторможенных комплексов, которые уведут ее еще дальше от современной жизни. Она была разбита собственной любовью и задыхалась от своих ошибок. Она еще раз доказала себе, что находится в полном безвластии над парнями, и ее внешность… может быть, она действительно не столь привлекательна, как думала. Маша ловила на себе взгляды парней и взрослых мужчин с девятого класса и всегда считала, что выглядит если не на все сто, то на твердые девяносто. И вдруг — у нее некрасивые бедра, маленькая грудь… Маша ревела и думала об Андрее. Она провела лучшую ночь с парнем, за которого мечтала выйти замуж, почувствовала себя любимой и, словно заново родилась… пока все это не прервалось отвратительным утром.
Когда слезы перестали катиться градом по щекам, Маша вспомнила про кактус и пошла в свою комнату. Перед дверью она еще раз подумала об Андрее и едва сдержала слезы.
Георгиевская лента лежала на полу, а цветок, не выдержавший ее веса, наклонился так низко, как он еще никогда не висел. Второй цветок оказался сильнее и еще держался, хотя завядший бутон уже мало походил на прежний.
— Это ты во всем виноват, глупый цветок! — закричала она и оторвала обвисший бутон вместе со стеблем.