— Все изменится, обещаю, — уверяла я. А он, Патрик, даже головы не поднял. Уставился мертвенно-бледным взглядом в глянцевые фотографии… Я выхватила журнал, и снимки Рози полетели в корзину для бумаг. Патрик тут же завелся и велел оставить его в покое.
— Партию для гитары разучила?
— У меня есть свои идеи. Послушаешь?
— Отвали.
Он ушел, а я забралась на давно некрашеный подоконник и прислонилась лбом к запотевшему стеклу окна-обманки. Криста убеждена — Патрик использует меня. Да ничего он не знает, это я вешаюсь ему на шею. Хорошо, ребята не возражают, иначе выгнал бы давно.
— Ты там говорила что-то про изменения? — напомнил Фома.
— Я знакома с одним человеком. Он молчал много лет, и месть копилась в нём!
Морган покрутил пальцем у зачесанного виска:
— Утопичные догадки безнадёжны…
— Так, оставим спор. Альби, что ты там придумала? — перебил друга Фома.
— Ничего особенного, один фрагмент.
— Сыграй?
— Патрику не понравится.
— Ты его видишь здесь?
— Нет.
Я спрыгнула с подоконника.
— На чем играть? На киборде? Гитаре? Барабанах?
— На чем требует авторский замысел.
Впервые могу петь в полную силу. Противно думать, что Патрик примет предложение Рози, Клаусу доложат о новых друзьях наследницы, родители официально разойдутся. Снова застала «врага» и маман в недвусмысленном положении. Они прижались к кованой ограде. На сумеречном небе всходила полная луна, призрачный свет падал на густые кроны деревьев. Спящие цветы в клумбах пригнули головки и опустили листики на тоненьких стебельках. В беседке, за живой изгородью, играл скрипач, но они не слышали, как льется музыка в серебряную ночь. Держались за руки и обсуждали предстоящий развод. Мама ласково говорила с ним и вдруг побледнела. Совсем как в прошлый раз. Но как же лоснилось его, «врага», багровое лицо!
Криста. Студентка
Звонок в дверь. Стук. Тяжелые шаги. Альберта пришла.
— В комнате, иди к ней дочка, закрылась и никого не желает впускать. Что случилось — не знаем, не понимаем. Отец, сделаешь ты тише или нет? Чайку выпьешь? С бубликом. Свежие испекла.
— В другой раз.
Я натянула одеяло на голову — правда, никого не хочу видеть, даже Альберту.
— Криста Симонс, немедленно открой! — крикнула подруга и принялась стучать кулаком в белую дверь. Стук, я вздрагиваю, стук, я пугаюсь и заползаю в самый дальний угол, стук и слезы быстрее текут из глаз, стук и…
— Криста Симонс!
Встаю. Альберта вошла с важным видом, а мама не решается — прижалась к косяку. Подруга внимательно смотрит на мое опухшее лицо, синяки, вымокшую от пота пижаму, спутанные волосы. Смеется.