Поздним вечером я получила электронное письмо. От него… Помню стук моего сердца, когда вчитывалась в смысл двух строчек. Из ванной вышел Кеннет, и я судорожно спрятала распечатанное на принтере послание в карман своей пижамы. Ночью спала плохо, без конца ворочалась — было и душно, и холодно одновременно, и из головы не выходило: «я жду тебя».
Крыльцо… три ступеньки и железные перила. Один из прутьев выпал, и кто-то прислонил его к стенке. Я потопталась на грязном коврике и приложила ухо к двери. Было тихо. Словно обитавшие внутри сознательно окружили себя атмосферой полудрёмы и сомнений. Я позвонила ему. Один гудок, второй, третий, на четвертый мой Анри взял трубку.
— Я у твоей двери, — сказала я, прикусив губу.
— Сейчас открою.
Он появился минут через пять. Небритый, с взъерошенными волосами, безумным взглядом, в свитере с чёрно-белым орнаментом. Схватил за руку и затащил внутрь. Он помог мне снять пальто. Мы были в просторной гостиной. Кругом провода, удлинители, инструменты, исчерканные листы нотной бумаги и смятые стаканы с логотипом сетевого кафетерия, мерцающий ярко настольный компьютер и огромные наушники.
— Ты не один? — осторожно спросила я, услышав шорох на верхней площадке, и подняла голову. Анри стянул с моей головы платок и бросил в плетеное кресло. Сумку я не отдала — было важно приберечь папку до определённого момента.
— В доме никого, — замешкался он, неловко оглянулся в пустоту, затем мы зашли в комнату за перегородкой. Анри притворил дверь. — Не волнуйся. Думал, посчитаешь чудаком, идиотом.
— Я ждала звонок, — я запустила руку в спутанные, лоснящиеся жиром волосы.
Он растаял от нежности, которой я мгновенно окружила его, хотя написал в том письме, что хочет поставить точку, избавиться от оков.
— Пора заканчивать игру на публику, прикажи Роджеру готовить бумаги. На имущество и титул не претендую, громких споров и тяжб пресса не дождется.
Развод? Не дождешься, милый. Я целую его и не думаю отпускать. А он прислушивается. Шаги… Полли… Его девушка чистила овощи, когда позвонила я.
— Я буду там, — сказал он ей.
— Там?
— Есть одно дело.
После он выхватил яблоко из корзинки и выбросил, когда спустился на первый этаж. Он рассчитывал, что, сообщив мне о расставании лично, я уйду. Но нет, я тоже не без причины приехала.
— Если я что-то делала не так, то ради семьи, — оправдалась я. — Ты не хотел слушать, верил сплетням.
В гостиной кто-то ходил. Анри отстранился:
— Племянники Мона. Звукач, гитарист и учитель.
— Ты же сказал, что в доме никого? — удивилась я.
— Да, я сейчас один, — соврал он и поглядел за перегородку. Было тихо. Показалось. — Они снимают гостевую комнату, а после обеда на рынок поехали. Там есть музыкальный киоск. Звукачу потребовалось кое-что докупить. Днем они интенсивно работали — грохот и шум стоял невыносимый!