— Может вместе пойдем? — насторожился он.
— Никто не знает, что Элизабетта в Южной Стране, — нахмурилась я. — И не вздумай следить за мной.
Клаус недоверчиво опустил руки и я оставила его сторожить вещи.
На улице — полноценный запах свободы. Шумные перекрёстки уходят в высоту пологих холмов. Когда-то склоны их зеленели. Волшебные ангелочки в одеяниях с крылышками рассаживались по кругу и смотрели вдаль, на вершины скал. Острые зубцы окружало золоченое свечение. Немного ниже преклоняли колени молчаливые фигуры путников в запыленных сандалиях. Мягкие складки одежды спускались по склону подобно расправленному покрывалу и цвет одеяний сливался с цветом одеяния сидящего рядом. В безмолвном единстве небо синело над горизонтом. Иногда кто-то вполголоса шептал соседу — скала запела. Громкий возглас… Поднятые руки… Свечение казалось им ярче, и льющийся свет согревал, одаривая душевной теплотой.
— Окраина, 42, — продиктовала я адрес таксисту на местном языке. Надо же, вышло почти без акцента.
Горожане в этом городе выглядят несколько иначе — кожа у них темнее, более смуглая. Многие улыбаются и летят по залитым солнцем улицам. Окна домов желтеют в предвечернем закате. Кафешки окружены цветочными верандами. Внутри играет приятная музыка. Южная Страна — уже не страна с зелеными холмами. Премьер сделал ставку на развитие туризма, чем затронул мои интересы. Остров стал менее привлекательным. Скучным. И отец, после развала овальных заседаний, действует более решительно. Мой сводный брат уже был здесь и обсуждал возможность соглашения. Разведка Кеннета доложила. Пусть Эдвин отвлекает этих счастливых людишек приемами и рукопожатиями, а я нанесу удар. Мой Анри…
Лесной магнат, а следом и бывший муж выбрали не самый лучший район для проживания. Он кардинально отличался от тех, где я проезжала ранее. Словно всех несчастливых согнали в одно место за черту, чтобы глаза не мозолили. Отделяет квартал изгородь с острыми колючками и зубцами. Даже если «несчастливые» захотят перелезть, преодолеть высоту, колючки безжалостно оцарапают пальцы, зубцы проткнут животы, а они не стерпят гнетущей сердце боли и засядут еще глубже в своих ветхих домишках с опущенными шторами.
Сильный порыв прибрежного ветра едва не сбил с ног. Я запахнула пальто. Если бы не пожилой мужчина в спортивной куртке, беретке, с белым пакетом и мордастой собачкой на поводке, и женщина, выбивающая ковер, я бы никогда не подумала, что в этом квартале может жить кто-то нормальный, кроме моего Анри, конечно. Страх ожидания сковывает. Привыкшая к круглосуточной охране тихонько вздрагиваю, если поблизости слышится подозрительный шорох. Но волноваться не стоит. Это порывы ветра поднимают цветные клочки разодранной афиши и кружат их по асфальту или задыхается в кашле мужчина, шуршит пакетом и дёргает поводок.