Навигатор победно кулдыкнул, и Ваня остановился возле железной ограды. Покидая утром солнечный Агиос Павлос, зонтов мы не взяли и потому, шмыгнув в ворота, заторопились по мощеной дорожке к главному входу в церковь, над которым развевался желтый флаг с двуглавым орлом13. Вся территория была усажена пальмами и цитрусовыми деревьями. А сам храм с его песочного цвета стенами и аккуратной колокольней построен явно в эпоху критского Возрождения14.
Из темного зева дверей выбежал священник с зонтом и, подхватив полы рясы, заспешил вниз по ступеням нам навстречу.
— Добрый день, вы Иван? — спросил он, жестом приглашая под свой огромный зонт. Получив утвердительный кивок, представился:
— Меня зовут Иларион. С приездом! Я проведу вас с вашей спутницей…
— Вера. Очень приятно!
— Взаимно! Я проведу вас к Его Высокопреосвященству.
— Скажите, пожалуйста, — спросила я, — как следует обращаться к митрополиту?
— Вполне уместно говорить ему Владыка…
Обогнув церковь, мы вошли в одноэтажную пристройку. Иларион постучал в дубовую дверь и не успел опустить руку, как высокие створки распахнулись.
— Прошу, входите! Жду вас! — пророкотало откуда-то сверху. И огромный человечище отодвинулся в сторону, давая нам дорогу.
Комната была просторна и светла. Следуя приглашающему жесту, мы опустились на скамью по одну сторону стола у окна.
Поблагодарив нашего провожатого, митрополит закрыл дверь. Был он под два метра ростом, с богатой седой бородой до середины груди. Облачен в черную рясу и белый клобук, от которого казался еще выше. Сев напротив, приложил руку к груди:
— Я митрополит Филарет. Благодарю, что нашли время и так живо откликнулись на мою просьбу!
— Рад знакомству. Я Иван, это Вера.
Митрополит взглянул на меня без кивка и улыбки. Но так спокойно и доброжелательно, что я тут же почувствовала себя комфортно, словно в ветреный день мне на плечи накинули шаль. Хотя гораздо больше его интересовал Иван. На него он смотрел с надеждой, ведя какой-то внутренний монолог, предмет которого нам был пока не ясен.
Из стеклянного чайника митрополит разлил по чашкам душистую малотиру — горную травку, пожалуй, самый популярный на Крите чай. И приглашающе повел рукой на финики с цукатами в вазочке:
— Угощайтесь, прошу вас!
Я с удовольствием сделала глоток. Малотиру любила всегда, а за последние месяцы и вовсе приноровилась пить ее по три раза на дню: в жару только она да ветер избавляли от желания спустить с себя кожу. Иван же машинально провел пальцем по чашке, не отрывая взгляда от Владыки. Тот наклонил голову и сказал тихо: