Во-вторых, и строения, и участок требовали доработки. Надо было красить стены, вешать кондиционеры. К нашему приезду только-только успели провести электричество. Открыть отель Иван планировал в следующем году.
Прежнему владельцу по каким-то неотложным семейным делам пришлось переехать на Пелопоннес. И когда Ваня купил его симпатичное, но недоделанное детище, друзья крутили пальцем у виска. Обустройство грозило вылиться в сумму, сопоставимую с ценой за отель. Не лучше ли было взять кредит под готовую небольшую гостиницу на северном побережье, где-нибудь рядом с Ханьей3, и расширять бизнес? Окупилось бы это, по мнению опытных товарищей, гораздо быстрее и щедрее.
Однако Иван никогда не следовал советам, уводящим от его собственных желаний. Всегда был непрошибаемо упрям. В наших детских играх только его пацанское простодушное обаяние иной раз спасало различные части Ваниного тела от моих пинков и затрещин.
Мы были знакомы почти тридцать лет. И все это время общие приятели подозревали нас во взаимных нежных чувствах. Нежные чувства, конечно, присутствовали, только без всякого намека на романтику. Ваня был моим лучшим другом. Похороны крыс в Ялте сплотили нас раз и навсегда. Мне было пять, ему немногим больше. Мы жили в одном дворе на Архивной улице. Каждое лето Ваня с сестрой приезжали из Одессы к бабушке-гречанке, меня с бабушкой родители отправляли в Ялту из Москвы к давней знакомой, у которой снимали комнату из года в год. Помню, однажды соседский паренек с ободранными коленками таинственно поманил меня. Вместе мы подошли к сладко пахнущей помойке напротив выхода из двора. Поверх груды разноцветного мусора лежали две толстые крысы с длинными хвостами. Тут же, в контейнере, нашлась старая хлебница. Положив в нее усопших, мы устроили торжественные проводы. Бабушка застукала нас и потащила меня в общественную баню мыться. Ванина бабушка оттаскала внука за ухо и отправила с сестрой купаться в море.
Выучившись грамоте, мы посылали друг другу письма зимой, а летом встречались и до ночи шныряли по ялтинским улочкам и набережной.
Однажды, не помню сколько нам было, Ваня и я сидели на парапете рядом с Приморским пляжем. В наш двор пришла проверка — так в Советском Союзе выясняли, совпадает ли реальное число постояльцев с заявленным хозяевами в курортных книжках. Не совпадало, как правило, у всех. Жаждущим моря сдавали любой угол, куда можно было втиснуть кровать или раскладушку. За превышение установленной суммы полагалось платить налог, потому регистрировали не всех. Во дворе на Архивной о ревизиях знали заранее благодаря тете Гале, работающей в Ялтинском горисполкоме. В то утро постояльцы спешно покинули комнаты, хозяева заперли дома и тоже разбежались. Для правдоподобности остались только дядя Женя с дядей Рафиком, красиво играющие посреди двора в шахматы в половине седьмого утра.