— Что за подарок, если не секрет?
Георгис поднялся в свою комнату, вернувшись, положил передо мной критский нож — с широким лезвием и узкой костяной рукояткой. Нож носил следы аккуратной реставрации. По блестящей стали вилась выгравированная надпись:
Два друга у Сфакьи всегда:
Клинок и лира.
— Какой старый! Сколько ему лет?
— Его носил еще дед Луки. Семейное предание утверждает, что сделали его во время восстания 1821 года44. Надпись, конечно, позже.
Он принес с дивана две большие подушки и бросил их рядом со столом. На одной свернулась я, на другой растянулся на спине, закинув руки за голову, Георгис.
— Расскажите про свое детство. Наверное, оно было… вольным? — спросила я.
— Вольным… по сравнению с детством городских детей. У крестного была таверна, и работали в ней все — от мала до велика. В 70-х туристы как раз начали активно осваивать Сфакью. Мы с братом ловили рыбу, обслуживали посетителей. И учились. Хотя это больше ко мне относилось.
— Почему?
— Ну, с Лукой все было ясно: он продолжит дело отца, унаследует таверну. Я же был сыном священника и, будь родители живы, получил бы иное воспитание. Крестный старался не нарушить этого положения дел и дать мне неплохое, по здешним меркам, образование. Это заключалось в том, что, когда Луку отпускали играть с приятелями, меня заставляли зубрить задания, — засмеялся он.
Мы помолчали.
— Сколько вам было, когда погибли родители? — осторожно спросила я.
— Три… Я жил здесь, в Хоре, с крестным. Мама боялась брать меня на Кипр, там было неспокойно с самого начала, когда они приехали. Отец отправился служить в общину выходцев с Крита, в том числе из Сфакьи. Межэтнические распри между греками и турками шли уже вовсю, и однажды ночью случилась резня… Говорят, что за этим стояла ЭОКА45 — радикалы, выступающие за присоединение Кипра к Греции. То есть сами же греки. И действительно, после резни, в которой погиб священник с женой, протесты греческой диаспоры Кипра усилились.
— Соболезную, Георгис…
— Спасибо.
Он повернулся на бок и продолжил:
— Я быстро превратился в маленького героя здесь. Вы ведь неплохо знакомы с историей Крита. И в курсе, что за регион Сфакья. Да, никто не смог завоевать нас: ни венецианцы, ни турки, ни немцы. Но также верно и то, что ненависть к туркам у нас на генетическом уровне. Теперь представьте мальчишку, чьи родные пали от рук турок в наше время. Пусть даже многие понимали, что не все здесь так очевидно. Мне прощали то, что не спускали другим. Последней каплей стал случай с лодкой. Как-то мы с Лукой и его другом тайком взяли лодку старого рыбака и поплыли к подводным гротам возле Лютро. В общем, лодку мы разбили и утопили. Родители приятеля Луки и крестный, конечно, скинулись и купили деду новую. А нас троих привели к нему — просить прощения. Луку и его друга старик отругал, но, поворчав, извинения принял. Я же не извинился. И главное, старик от меня того и не ждал. Взглянул… и все. Ничего не сказал. Вскоре после этого крестный отправил меня в военное училище.