— Вера! — Георгис вздернул меня на ноги, от чего голова убитого клюнула вниз, ударившись с глухим звуком об асфальт.
Послышалось завывание приближающихся сирен.
Минут через пять стало светло и шумно. Вокруг Георгиса стояли полицейские. Один записывал, другой спрашивал, третий размахивал рукой, крича что-то в рацию.
Меня же пожилая женщина-врач мазала какой-то щипучей гадостью, трогала то за ногу, то за руку, то за лоб и спрашивала одно и то же:
— Здесь больно?
Потом взвыло еще раз, на шоссе вкатилась новая машина, из нее выскочил коренастый дядька и, расталкивая собравшихся, кинулся к Георгису.
Все вместе — коренастый (наверное, Ставрос, отстраненно подумала я), Георгис и полицейские — стали ходить вокруг машин.
Поздним вечером мы ехали темной дорогой, и Ставрос с Георгисом что-то обсуждали. Картинка перед глазами постепенно начала смазываться.
Последнее, что я помню из тех ненормально длинных двадцати четырех часов, — теплый свет ночника подле кровати. На которую я упала, не раздевшись.
На следующие сутки я просыпалась пару раз: днем и вечером. На мне был плед, рядом, на тумбе, — полотенце и записка: «Вера, я в полицейском участке. Георгис».
На этом я снова проваливалась туда, где не было ни мыслей, ни чувств.
Когда я в третий раз открыла глаза, за окном светило солнце. Прихватив полотенце и стоявший рядом с кроватью рюкзак, пошла в ванную рядом с комнатой.
Что водолазка, что юбка были безнадежно испорчены. Хотя почему безнадежно? Я бы выбросила их, даже будь они целы-невредимы.
Вытираясь перед зеркалом, я чувствовала себя зависшей в незнакомом пространстве. Ни здесь, ни там. Невозможно ни вернуться в Москву, ни остаться на Крите. Куда идти из душа, тоже не понятно — все вокруг незнакомое. Переступив порог, я остановилась в коридоре.
Из двери, за которой виднелся стол и большое зарешеченное окно, вышел Георгис.
— Добрый день, — поздоровался он, — идите сюда. Как вы себя чувствуете?
Я села за кухонный стол, огляделась.
— Где мы?
— У меня дома.
Помолчав, спросила, точно это было самое важное сейчас:
— А что пикап?
— В ремонте. Вчера я забрал «вранглер» из Спили. Нет, — ответил он на мой безмолвный вопрос, — маячка на нем уже нет. Но его все равно проверили в участке.
С этими словами Георгис поставил на стол чашку с дымящимся кофе, тушеное мясо и салат.
Я покачала головой:
— Нет, спасибо, только кофе.
— Есть все равно придется. Вы четвертые сутки без еды.
— Ну и что…
— Скоро придет полицейский. Расскажите ему, что помните о нападении. Потом съездим к нотариусу… — Он закусил губу.
— Зачем?