— Иван упомянул вас в завещании.
Георгис пристально смотрел на меня. Опасался, что я снова начну кричать или падать в обморок.
— Когда, — протолкнув воздух через грудь, спросила я, — он успел его составить?
— В день, когда мы встретились у меня в отеле. Очевидно, тогда же, когда достал пистолет, — невесело усмехнулся он.
— Не хочу к нотариусу. И вообще никуда выходить и ни с кем говорить.
Он едва заметно кивнул:
— Это ненадолго… И, Вера, если вы не будете есть, я сдам вас в больницу. Там вам поставят капельницу.
Пришлось проглотить кусок мяса и оливку из салата. На этом желудок сжался, отказываясь принимать что-либо еще.
Однако сознание стало немного проясняться.
— А что это было — вчера… или позавчера? На нас напали?
— Позавчера. Нас пытались убить.
— Как вы и говорили!
Прозвучала эта фраза с каким-то слабоумным энтузиазмом. Судя по задумчивому взгляду Георгиса, действие скормленных мне лекарств оказалось сильнее, чем он предполагал.
— Хм… Мы опасались стрельбы скорее на похоронах, там есть где укрыться и потом исчезнуть. Но полиции было слишком много, они не стали рисковать. Во время похорон их нигде не обнаружили, и мы уж было решили, что они залегли на дно… Нам с вами совсем немного оставалось до отеля, где я думал остановиться, пока мы со Ставросом и его ребятами не поймаем эту парочку.
— Они следили за приехавшими на кладбище?
— Да… И машину сменили.
В дверь позвонили. Пришел полицейский. Устроившись здесь же, на кухне, он записал все, что я смогла вспомнить.
Когда он ушел, Георгис заставил меня доесть салат, и мы отправились к нотариусу.
На оглашении завещания не было Розы Михайловны. Она лежала под наблюдением мужа (отчима Ивана) и докторов. Приехала Ванина сестра. Ей и матери Иван оставлял дом и таверну. Свою долю в автопрокате — Михалису. Отель «У самого моря» — мне. Остальное я не запомнила.
В конце нотариус передал записку. Сразу читать ее я не смогла.
В холле ко мне подошел Михалис, одетый в темный костюм, сидевший на нем мешковато. Видно было, что носить такое он не привык.
— Не могу поверить, что его нет, — монотонно повторял он, глядя в пространство, — не могу. Заранее знал, что так может случиться, и все нам расписал…
Быстро взглянув на мое лицо, Георгис мягко отстранил Михалиса, оперевшись меж нами рукой на оконную раму, а другую опустив ему на плечо:
— Соболезную вам…
Я развернула записку:
«Вера!
Прости меня. Думаю, ты поймешь, что по-другому я не мог. Он был мне как отец.
Зато ты теперь — женщина с отелем. И видом на жительство48. Все налоги за этот год уплачены. Также я оставил немного денег для зарплаты персоналу на первое время.