Рома смотрел перед собой, чуть прищурившись. Сейчас, когда Виталик явно собирался совершить большую ошибку, Роме хотелось, чтобы он вспомнил.
Именно здесь, в Лефортове, они познакомились. Посвящение в студенты! Сюда же они часто приходили после занятий: проветрить голову, всласть посмеяться, не понижая голоса, съесть хот-дог из палатки, что прилепилась к углу лабораторного корпуса, и запить шипящей приторной колой или «фантой».
Весной здесь бегали перваки: сессия наступала неумолимо, и они вдруг обнаруживали, что физруки не собирались ставить зачёт «просто так». Кое-кому удавалось договориться: за бутылку коньяка, вынос старых тренажеров, мытьё полов… Кто давал деньги, тот об этом не распространялся. Ну а честные — бежали наматывать круги по холмам. Кружок, другой — и разбредались по скамейкам в глубине парка.
Рома любовался стройными девушками в футболках и шортиках, а Виталик толкал его локтём и отправлялся знакомиться. Всклокоченные чёрные волосы, худое лицо с острыми скулами и насмешливые глаза: одна его внешность уже притягивала взгляд. Говорил он горячо, страстно и в то же время с едва уловимой усмешкой, будто не воспринимая происходящее всерьёз. Смеётся он или впрямь очарован?! Загадка сводила девушек с ума, не оставляя им никаких шансов.
Почти столь же успешно Виталик забалтывал и преподов. Он вечно бесил Рому тем, что не готовился к экзаменам и лишь подшучивал над зубрёжкой товарищей. Но на экзамене оказывалось, что он и без подготовки помнил большую часть курса, а недостающие знания восполнял за счёт логики, а может, магии. Вовлекая преподов в беседу, он производил на них впечатление и получал отличные оценки — раз за разом.
Иногда Роме чудилось, что Виталик просто водит весь мир за нос, и его вот-вот разоблачат. Но этого не произошло.
* * *
После окончания института прошли годы, а дружба была жива. В Сочи — среди тумана, ёлок, досок, пухлого снега, криков и смеха — они познакомились с Аней. В очереди на подъёмник она сосредоточенно застёгивала тёмно-зелёную курточку и собирала рассыпавшиеся чёрные волосы в хвост. Гибкая, юная, румяная от лёгкого мороза, солнца и движения. В кафе она увернулась от неповоротливого мужика в лыжных ботинках, балансировавшего подносом с шестью стаканчиками чая, стянула свою курточку и осталась в серой обтягивающей водолазке. Здесь, в тепле и пару от перчаток на батарее, у Ромы заслезились глаза. На секунду ему показалось, что Аня исчезла. Он сморгнул.
А ещё через десять минут он, обжигаясь чаем, слушал её рассказ о себе. Такая открытая и улыбчивая… И как будто так и надо! Как будто не осознаёт, что она прекрасна.