Ещё и играет на скрипке и сама пишет музыку. Это вообще как?..
Рома не мог свести с Ани глаз, а Виталик подшучивал. Что же удивительного, что замуж она вышла за Виталика…
Виталик к тому времени уже строил карьеру журналиста оппозиционного толка — и весьма успешно. Он знал, как нужно подать факты, чтобы вызвать эмоциональный отклик, заставить людей по-настоящему презирать преступников во власти. Разумеется, его запугивали, арестовывали, «разоблачали». Но он, похоже, не терял оптимизма и воли продолжать. Рома не взялся бы объяснить, как ему это удавалось…
* * *
— Итак, что скажешь, дружище? — спросил Виталик.
— Думаю, если ты выпустишь это, тебе конец.
— Я не об этом спрашивал, — скучно ответил он. — А о самих фактах.
— Это… мерзко.
Виталик кивнул. Про себя он отметил, что Рома не прибавил «если это правда». Доклад получился убедительным: не зря он вложил в него все силы. И всю ненависть.
За четыре месяца, проведённых в зоне конфликта, он собрал информацию о десятках военных преступлений. Похищения мирных жителей с целью получения выкупа, пытки, артобстрелы гражданских объектов — по ошибке или ложной наводке. Он проводил расследования, выясняя личности тех, кто стоят за хмурыми мужиками в куртках, бронежилетах и без знаков различия. И наконец, сам провёл четыре дня в плену, в вонючей яме, куда его посадили по подозрению в шпионаже, отобрав удостоверение СМИ. Выпустили его лишь благодаря усилиям коллег, которые всё это время обрывали телефоны минобороны, СПЧ и ОБСЕ. Худой солдат с седыми висками выставил изнурённого Виталика на улицу, где его ждал джип съёмочной группы, и буркнул: «Валили бы вы отсюда, ребят».
Всё, что Виталик выяснил, увидел и почувствовал, теперь было изложено на трёх сотнях страниц.
Он пожал плечами:
— Мерзко — так и есть. И это лишний раз доказывает, что обнародовать факты необходимо.
— Виталик! — Рома, похоже, начал терять самообладание. — Ты был там. Ты видел, на что способны эти люди. Они раздавят тебя… одним пальцем. Даже если ты заменишь везде своё имя, тебя вычислят на раз-два!
— Э, нет, — Виталик погрозил пальцем. — Я не собираюсь скрываться. Наоборот: я буду выступать от своего имени и постараюсь распространить информацию как можно шире. Только так от неё будет толк. А защитит меня гласность.
— Ты же лучше меня знаешь, что бывает с теми, кто мешает власти…
— Ага, — Виталик внезапно улыбнулся и подмигнул. — Но только вот — как там Высоцкий пел? — быть ни при чём ещё хуже. Разве не так? Знать о преступлении и молчать — значит быть соучастником.
— Телеги задвигать ты мастер, — буркнул Рома. — Но одно дело — действовать разумно… и осторожно. А другое… — он ткнул пальцем в папку в руке у Виталика и тут же раздражённо махнул рукой, — лезть на рожон. Тебя могут не только посадить, но и грохнуть. Если тебе плевать на себя, подумал бы хоть об Ане!.. — к досаде и гневу в голосе Ромы внезапно прибавилась горечь. — Она мечтает о спокойствии, о детях! А получает ночные обыски и поездки в ментовку…