– Мастер Рино, мне надо пошить камзол на этого молодого человека, притом пошить надо до завтра, так как он приглашен на прием к королю.
– Так, так, так, – бегая вокруг меня, тараторил старик. – Что бы вы хотели, молодой человек?
– Ну, не знаю, – ответил я. – Можете мне дать лист бумаги и чернила?
Старик удивился, но промолчал, полез за стойку и достал писчие принадлежности. Я вынул из кармана ручку и принялся рисовать сюртук морского офицера времен Александра Второго. Со стоячим воротником, с большими бортами, подшитыми красным шелком, двумя рядами медных пуговиц и накладными карманами с клапанами. По воротнику и обшлагам шло шитье золотой нитью. Такие же брюки, только зауженные книзу, чтобы легче было надевать сапоги. Нарисовав все в нескольких проекциях и дав рассмотреть мастеру, я спросил, сможет он такое пошить. Тот долго крутил головой.
– Да такое никто не шьет, – уверял он меня, – меня же засмеют! А какой материал пойдет сюда? – спросил он.
– Черный, – ответил я, – а подкладка из красного шелка.
Старик снова хмыкал, крутил головой, но потом вдруг заорал:
– А ну, кто там свободный? Давайте сюда!
Из находящегося за конторкой помещения выскочило несколько человек, старик махнул в мою сторону рукой:
– Снимите мерки.
И началось: меня крутили и тянули в разные стороны, мерили веревочками и что-то писали на клочках бумаги.
– Мне еще нужна белая шелковая рубашка, – проговорил я.
Старик снова махнул рукой.
– Будет тебе рубашка.
Наконец все закончилось.
– Завтра, не раньше десятой склянки, – проговорил Рино, и мы покинули мастерскую.
Тут же рядом зашли к сапожнику – к счастью, сапоги на меня были, оставалось только чуть доточить голенище. Подождав с полчаса, я оплатил и забрал сапоги, решив: удивлять так удивлять.
– Ильми, а далеко ли здесь кузнецы?
– Нет, вообще-то, а тебе зачем? – заинтересовалась она.
Я с испуганным видом глянул по сторонам и, нагнувшись к самому ушку маркизы, прошептал, что это страшная тайна – тот, кто ее узнает, навсегда становится кентийским рабом и прислужником. Я глубоко ошибался: Ильми, даже не глянув на меня, согласно закивала головой.
– Я согласна. Я буду рабой – только твоей и ничьей другой.
– Да, – проговорил я, – шутка не удалась.
– Так это что, шутка была? Да я тебе сейчас! Да ты знаешь, кто ты такой?!
И она отвернулась. Потом помолчала и сказала:
– Давай пройдемся, тут рядом.
И мы прошлись, это и вправду оказалось рядом. У кузнеца я попросил сделать мне две подковки и прикрепить их к каблуку.
Весь вечер Ильми была какая-то задумчивая и тихая. А ночью отдавалась с небывалой страстью, так что утром я проснулся немного не выспавшийся. К мастеру Рино мы явились после десятой склянки, и все уже было готово. Я примерил сюртук – он сидел как влитой. Притащили отполированный медный лист, заменяющий зеркало, я полюбовался собой и остался доволен. Старик чесал плешь и приговаривал: