Мои попытки восстановить «статус-кво» в отношениях наших семей, позвать его с семьёй к нам на дачу и там познакомиться всё время мягко отклонялись. «Да, надо бы, конечно. Но как-нибудь в другой раз».
Игорь по-прежнему, по-военному твёрдо, держал оборону своей семьи. В чём там причина?
«Возможно, ты будешь шокирована», — что значит эта фраза в звонке Наташи?
Что произошло? Не о наводнении же в соседней области она мне хочет сообщить, не о международной обстановке в мире. Если звонит мне, незнакомой с ней, но знакомой с её мужем, то речь пойдет только о нём. Ясно, это факт.
Вот и дверь в подъезд. Как всегда, когда торопишься, заедают кнопки домофона. Лифт, мой этаж, кручу ключ в замочной скважине и тут же — звонок телефона. Час пробил!
— Лена? Это опять Наташа Воронцова. Тебе сейчас удобно говорить?
Открываю дверь как можно тише, беззвучно поворачиваю защёлку на двери. Не откладывать же снова разговор! Выдыхаю мимо трубки и возможно тихим, не выдающим моё взволнованное состояние голосом, отвечаю:
— Да-да, конечно, я уже дома. Всё нормально, слушаю тебя.
Я вспомнила, откуда у неё мой номер телефона. Игорь, заручившись нашим согласием, оставлял ей наши с мужем номера. На случай, если ей понадобится помощь во время пребывания его в дальней командировке.
Голос в трубке на минуту замолк, и, выдохнув, Наташа выпалила без запятых и взятия воздуха в лёгкие:
— Лена, я понимаю, мы мало знакомы, мы не виделись ни разу. Но я звоню тебе, потому что муж говорил о тебе, что ты можешь выслушать и не осудишь. Тянуть не буду, сразу скажу: я решила развестись с Игорем, — произнесла она эту тираду так, как будто весь вечер накануне заучивала текст и сейчас старалась не пропустить ни одного слова.
Я не сразу нашлась, что сказать в ответ. Тут Станиславский бы меня похвалил. Знаменитая пауза у меня была выдержана классически. И ещё одна пауза. Перебор, конечно. Но, может, великий режиссёр и одобрил бы, не каждому дано — две сразу!
Ну вы блин, даёте! Ёлки-моталки, — хотелось мне сказать что-то в этом духе. Или что ещё в таком случае говорят, чтобы ничем не выдать своё истинное отношение к происходящему?
Но я ничего не успела сказать. Наташа третьей паузы мне не дала.
— Лена? Ты слушаешь меня? — Настойчиво-вопросительно обратилась ко мне собеседница. — Я же предупреждала, что тебя, возможно, шокирует то, что я скажу. Может, ты не хочешь со мной общаться на эту тему? Ты сразу скажи, я не напрашиваюсь. Но, поверь, мне не с кем больше об этом поговорить. Вообще не с кем. Я уже два года живу в глухой деревне, в городе бываю очень редко. Точнее сказать, вообще не бываю. Но мне нужно, чтобы хоть кто-нибудь выслушал меня…